Прерванный полет
Шрифт:
А впереди, в половине квартала от входа в лавку, маячил черный бронемобиль с эмблемой Службы Спокойствия — раскрытым Оком в обрамлении ветвей деревьев. Служба и в самом деле была оком Великого Никого, Тиада-Атум, которого не видел никто из простых обладателей длинных личных номеров.
Разве может Тиада-Атум хоть в чем-то ошибиться? Нет, такие сомнения уже могли считаться опасной ересью. Да и не было таких случаев, чтобы Служба Спокойствия отпустила бы хоть кого-то — по крайней мере, Биру о подобном никогда не слышала.
Один
Офицер не издал ни единого звука, его помощник, усевшийся за пульт управления, — тоже. Бронемобиль медленно стронулся с места.
…Но в чем ее могут обвинить?! Разве она — мутант?! Хотя… ведь о происхождении отца Биру ничего не знала. Да и самого отца никогда в жизни не видела.
Но мутанты — они же все чудовищно уродливы, так их рисуют в книгах и учебниках, разве нет? Правда, встречаются мутанты другого вида, их порой сложно отличить от нормального человека. Но у каждого из них есть какие-то скрытые свойства. А разве она хоть чем-то отличается от Ллеа? Нет!
Тогда в чем же дело?
Водитель задраил пространство между своим сиденьем и креслами салона. Сразу стало мрачно, свет пробивался только сквозь узкие смотровые щели дверей. Биру хотела было посмотреть, куда движется бронемобиль, но первая же ее попытка была пресечена:
— Сидеть прямо. По сторонам не оборачиваться. Смотреть вперед.
Тяжелая ладонь офицера легла ей на затылок. Очень мягко и осторожно легла, но девушка почувствовала, что если эти пальцы сомкнутся у нее на шее, она немедленно начнет задыхаться. Если будет надо, если поступит такой приказ, они непременно сомкнутся — с точно такой же легкостью.
— Вопросов не задавать, — закончил офицер свой «инструктаж».
Да она и не собиралась! Всем же с детства известно: вопросы может задавать только Служба Спокойствия, и не иначе.
Теперь Биру не представляла, где проходит маршрут бронемобиля. Порой он начинал петлять по каким-то улицам, порой долго ехал по прямой. Понять, в каком они оказались квартале, было совершенно невозможно.
Биру уже начинала задыхаться от страха и неизвестности, когда машина остановилась — резко и внезапно.
Никаких приглашающих жестов, никаких «иди за мной!» не последовало и на сей раз. Офицер вышел, и Биру послушно вышла вслед за ним — за своим личным номером, который сейчас был в кармане у службиста.
Квартал был незнакомым для нее. Но вполне типичным — и она сама жила примерно в таком же месте: двух-трехэтажные дома, выкрашенные в серый цвет, кое-где — надписи на стенах. «Хати — мутантка и рогатая свинья!» — машинально прочла Биру синие каракули на грязном фоне.
Ей и самой как-то случалось гонять от стен лавки детей, уже приготовившихся «украсить»
Странно было бы предполагать, что где-то здесь находится отделение Службы Спокойствия. Неужели они не следят за порядком в квартале?
Но офицер и двое его подчиненных невозмутимо шагали около домов, совершенно не обращая внимания на окружающую местность. На конвоируемую — тоже. Не сбежит. Куда же она теперь денется? Легче было бы ей голой сбежать.
«Мутантка…» Одно дело — когда такие вещи пишут дети по поводу какой-нибудь ябеды в школе. Совсем другое — если кого-то берет по подозрению Служба Спокойствия. Что делают с мутантами, никто доподлинно не знал. Знали иное — никто из них не возвращался. Позже к хозяину предприятия придут офицеры Службы Спокойствия, запрутся с ним в кабинете, будут о чем-то долго говорить. А потом окажется, что мутант никогда не работал там. Да и по своему адресу он никогда не жил. Его просто не было, и будет лучше всего никогда не упоминать его имени…
— Во двор, — проговорил офицер, обращаясь не к помощникам и не к конвоируемой Биру, а к пространству.
Дворик с парой чахлых деревьев показался совершенно ничем не примечательным. Ни указателей, ни табличек Биру не увидела. С виду все это можно было принять за самый обыкновенный жилой дом. Правда, сам дворик был обнесен металлическим забором, и проникнуть туда можно было только через ворота — но их никто не охранял.
Офицер толкнул дверь, за которой был темный коридор. И опять же — никакой охраны, никаких сотрудников Службы. Куда они ее ведут?!
Видимо, Биру слегка замешкалась, потому что офицер буркнул:
— Вперед, вопросов не задавать!
В комнате без окон горел слабый свет — источником была тусклая лампочка. Пара скамеек и стол — больше никаких предметов в этом узком каменном мешке не было. И то, что в комнате есть кто-то еще, Биру, чьи глаза не привыкли к полутьме, заметила не сразу.
— Доставлена согласно вашему приказанию! — отрапортовал офицер.
— Можешь идти, — раздался голос откуда-то из угла комнаты. Оказывается, там имелось еще и кресло, и его занимал человек, которого в тусклом свете Биру рассмотреть не могла. Но голос показался ей смутно знакомым. Где-то она его слышала прежде — и совсем недавно.
Где же…
— Можешь идти, — повторил человек, сидящий в кресле в углу.
И повернулся к Биру.
Только теперь она смогла его узнать. Это же был тот старик, который зачем-то заходил к ним в лавку дня три назад. Смешной такой старик — в сандалиях на босу ногу, как носят их самые нищие жители города, но вполне еще сносном костюме. Сносном, если бы не был таким засаленным. Низенький, с огромной окладистой бородой.
Что-то выспрашивал, высматривал, ничего не купил. Потом они с Ллеа еще посмеивались: мол, это разведчик, теперь к ним в лавку хлынут толпы нищих…