Преследуемая Земля
Шрифт:
– Да-да, мы в Центре моделирования. Модель передо мной. В ней есть внутренняя логика. Это очень интересно. Что? Нет, не успела. Да, Уолли Стурджис. Нет, наверняка не он. Извините, не слышу. Что? Повторите. – Она нетерпеливо взмахнула рукой, требуя тишины. – Секунду, сейчас спрошу. – Грубер нажала кнопку громкой связи: – Есть тут Колетт? Кто Жанна Колетт?
Жанна похолодела. Стоявшие перед ней расступились, и Жанна словно оказалась в пустоте. Множество внимательных глаз смотрели на нее. Ужас! Солнечная система у нее за спиной начала медленно вращаться в противоположную сторону, возвращаясь к первоначальной дохаронской картине.
– Я Жанна Колетт, – проговорила она срывающимся голосом.
– Доктор Бернхардт интересуется, не ваша ли это идея? – спросила Грубер. Она жестом указала на модель. – Да или нет?
Ну что же. Назад дороги нет. Она сама заварила эту кашу.
– Да, мадам, – сказала она. – Моя. – Жанна чувствовала себя школьницей, застигнутой на месте преступления.
– Да, это ее работа. Да, очень хорошо. Я передам ей. – Урсула Грубер выключила аппарат и спрятала в карман. – Доктор Бернхардт будет здесь через несколько минут.
У Жанны подкашивались ноги. Ожидание показалось вечностью. Неужели директор уволит ее? Исключит из университета за бездарность? Или просто разнесет ее при всех в пух и прах, дабы впредь не отнимала времени занятых людей своими глупостями?
Сотрудники с нерешительными лицами толпились вокруг нее. Никто не говорил ни слова, зловещую тишину нарушал только гул вентиляции.
Жанна бросила умоляющий взгляд на Уолли, который по-прежнему торчал у панели управления. Его ответный взгляд не добавил ей уверенности – Стурджис был потрясен не меньше ее, он сумел лишь отрицательно покачать головой, и Жанна поняла, что от него помощи не дождется.
Наконец двери широко распахнулись, и в лабораторию почти вбежал Бернхардт, за ним поспешал Юрий Соколов. Жанна – сама беззащитность – одиноко стояла посреди полуосвещенной лаборатории.
Бернхардт приближался к ней, и Жанна почувствовала: сейчас она грохнется в обморок. Но он, не задерживаясь, прошел дальше – то ли не заметил ее в сумраке, то ли просто не узнал. Ну и хорошо, с облегчением подумала Жанна. Соколов посмотрел на нее по-русски обаятельным, но совершенно невразумительным взглядом. Дело явно шло к плачевному финалу. Они оба остановились около доктора Грубер, которая о чем-то пытала Уолли.
– Итак, – сказал Бернхардт, – доктор Грубер доложила мне, что получены некоторые принципиально новые результаты, я хочу знать подробности.
– Мм-м-гу л-л-ли я, – запинаясь чуть больше обычного, начал Уолли, – з-з-запустить м-модель, ил-л-ли б-без-з них, доктор Б-б-бернхардт?
Вольф Бернхардт раздраженно посмотрел на него сверху вниз.
– Не нужны мне ваши, мистер Стурджис, лирические пейзажи! Фрау доктор Грубер! Вы можете рассказать мне суть дела?
– Разумеется, герр доктор.
Вольф и Соколов отошли вместе с Урсулой в дальний конец комнаты. Оживленная беседа начальства длилась около пяти минут. Бернхардт молча кивал, а Соколов изредка задавал вопросы.
Лицо Бернхардта оставалось привычно непроницаемым, но Соколов все большее возбуждался, это было очевидно. Наконец директор взял доктора Грубер под руку и подошел вместе с ней к Уолли.
– Возможно, я посмотрю вскоре вашу модель, – заявил он. – Подготовьте выводы и в течение часа пришлите мне. А сейчас я хотел бы поговорить с вами, с мисс Колетт и доктором Соколовым без свидетелей. Мисс Колетт?
И он покинул лабораторию. Следом двинулся Соколов. Немного замешкавшись, Уолли тоже поднялся со своего места. Смертельно побледневшая Жанна, не поднимая глаз от пола, вышла последней. Она была похожа на затравленного волчонка.
В коридоре яркий свет ударил ей в глаза, ослепил, и она непроизвольно зажмурилась. Где же начальство? А начальство стояло возле самых дверей, ожидая появления главной виновницы переполоха.
Усилием воли Жанна заставила себя подойти к грозному директору. Ноги не слушались ее, она неуклюже подняла руки, словно защищаясь от праведного гнева, который вот-вот обрушится на ее бедную голову. Но что это? Бернхардт по-заговорщицки оглянулся и, схватив Жанну за руку, потащил ее в угол. Соколов и Уолли последовали за ними. Ничего не понимая, Жанна тоже повертела головой, а когда снова взглянула на Бернхардта, то отпрянула в замешательстве.
Он улыбался. Улыбался!!! Жанна даже представить себе не могла, что чистокровный немецкий челюстно-лицевой аппарат способен изобразить такую улыбку.
– Получилось все-таки! – воскликнул он. – Разумеется, ликовать пока не стоит, предстоит еще огромная работа, но у меня уже сейчас нет ни малейшего сомнения в вашей правоте. А у вас, доктор Соколов?
– И у меня тоже, – радостно пробормотал тот, вцепившись в правую руку Жанны. – Я поздравляю вас, моя милая, с победой. Ваша теория увязывает между собой известные факты гораздо последовательнее моей.
– Н…но я… – Жанна на секунду смешалась, подбирая слова. – Но ведь ваш путь оказался верным, и то, что вы сделали…
Бернхардт оглушительно захохотал.
– Психология, – отсмеявшись, сказал он. – В моей работе, собственно, науки-то практически нет – сплошь политика и психология. Пять лет назад мне было поручено подыскать командира для «Терра Новы» и отправить корабль к Сфере Дайсона – сразу, без всякой подготовки, не имея никакой предварительной информации. То есть послать людей на верную смерть. Я остановился на кандидатуре Дианы Стайгер, потому что знал: этот человек способен не выполнить приказа, если сочтет, что приказ неразумен и вредит общему делу. Психология! После вашего вчерашнего спора с мистером Соколовым я и подумать не мог, что именно вы так продвинете вперед теорию, с которой еще вчера столь яростно воевали. Да, вы победили, Жанна. Но дело сейчас даже не в этом. Вопрос в умении услышать сигнал, практически неразличимый на фоне привычного шума. Я прекрасно понимаю, что я не самый популярный человек в Институте. Причина этой непопулярности очевидна – я не спешу говорить «да» всякому новому проекту, а заставляю доказывать необходимость его осуществления. Теория доктора Соколова, а у нее немало приверженцев, не исключение.
Так что если бы я сейчас с ходу одобрил ваш труд, опровергающий основные предположения соколовской теории, общественное мнение было бы не на вашей стороне. Вам бы сильно не поздоровилось. Я не хочу этого, и поэтому прошу сохранить наш разговор в тайне. Пока в тайне.
Бернхардт крепко пожал Жанне руку и тепло продолжал:
– Вы сделали огромный шаг вперед, к нашему спасению. Самое умное, что сейчас можно придумать, – это пойти домой и немного отдохнуть. Что я вам от всей души и советую сделать.