Преследуемый Зверем Братвы
Шрифт:
Нет. То, что я чувствовала раньше к этому ангелу, было чем-то более близким к братской любви. Возможно, любовь к Богу или как религия. Преданность или благоговение, которые вы можете испытывать к хирургу, вытаскивающему вас из вечной черной бездны смерти.
Теперь все изменилось. То, что я чувствую к ней, изменилось. Радикально. В ту ночь, три месяца назад, многое изменилось.
Я наблюдаю за Ниной через большие, от пола до потолка, окна ее гостиной. С дотошностью она бродит по своей квартире с пистолетом в руке. И я ухмыляюсь, когда вижу его.
Бронежилеты-это хорошо, но они не остановят 45-й калибр направленный в упор. Они дадут искалечить, однако замедлят пулю. Они превратят ее из смертного приговора в пытку, длящуюся месяцами.
Я вздрагиваю при воспоминании о боли, боли, которая все еще приходит время от времени. В ту ночь мне удалось протащить себя через хаос перестрелки к служебному лифту. Я тащился, истекая кровью через дыру в груди, сквозь переулки и темноту. Но в конце концов я нашел врача, преданного Братве Волкова.
Он помог мне в ту ночь. Он залатал меня и сохраНейл мне жизнь из-за потери крови. Он вынул и большую часть осколков. Теперь я исцелен. Но моя одержимость стала темнее, глубже.
Раньше я ее цеНейл. Теперь я жажду ее. Я смотрю на женщину, в которую превратился мой ангел, и желание заявить на нее свои права почти невыносимо. Теперь я знаю, что если бы она попала ко мне в руки, я бы никогда, никогда не насытился ею. Моя красавица. Моя королева. Моя навязчивая идея.
То, что она выстрелила мне в грудь и чуть не убила, должно было, ну, остановить желание к ней, которое я почувствовал, когда увидел ее в ночь вечеринки. Это должно было заставить меня ненавидеть ее. Но не произошло ни того, ни другого.
Это только заставило меня жаждать ее еще больше. Это вызвало у меня вожделение к ней. Вот уже несколько месяцев мне становится тяжело из-за нее.
Я пошел на эту вечеринку, чтобы взять то, что было дорого Виктору Комарову. То, что я обнаружил, было чем-то дорогим и мне, что я потерял десять лет назад. Я не могу проследить путь, по которому пошла судьба. У меня нет кусочка головоломки, чтобы показать мне, как разбитый и поврежденный ангел, который спас меня от смерти в грязном переулке в Москве десять лет назад, теперь является сестрой одного из самых богатых и влиятельных людей в Братве Кащенко.
Выстрел в грудь или нет, но воспоминания о той ночи на крыше навсегда запечатлелись в моей душе. Я схватил ее. Я собирался взять ее с собой. А потом, когда она повернулась я увидел ее глаза, и весь мой мир раскололся надвое.
Но потом она выстрелила в меня.
Издавая стон, я наблюдаю за ней. Она отходит от окна. Но я все еще вижу ее. Я смотрю, как она идет в спальню и включает свет. Воздух вырывается из меня с шипением, когда она роняет полотенце, и мой пульс учащается.
Я наблюдал за ней на протяжении всего моего процесса исцеления. Я уже не в первый раз вижу ее раздетой.
Она надевает пижаму, закрываясь от меня. Но все равно я сгораю по ней. Моя похоть бурлит между ног, тугая, твердая и нуждающаяся. Желание расстегнуть молнию и освободиться охватывает меня. Это будет не первый раз, когда я избавляюсь от давления, которое наполняет меня, наблюдая за ней.
Но движение привлекает мое внимание. В напряжении я поворачиваюсь, осматривая крышу соседнего здания. Я тихонько поднимаю винтовку, направляя ее на тень. Мой пульс замедляется, когда я дышу. Но довольно скоро я вижу, что никакой угрозы нет, просто пластиковый пакет, крутящийся на ночном ветру.
Возможно, я сейчас слежу за ней. Но я тоже наблюдаю за ней. Мои планы измеНейлись в ту ночь, когда я попытался взять ее. Когда я понял, кто она такая, мой мир рухнул. Когда я понял, в какой опасности она находится, моя решимость окрепла.
Я хочу ее. Я жажду ее. Моя похоть и желание к ней вечны и непреодолимы. Но потребность защитить ту, кто когда-то защищала меня, стала еще сильнее, достаточно сильной, чтобы удержать меня от того, чтобы снова взять ее. По крайней мере, пока. Нет, пока я не пойму всей опасности и угрозы.
В ту ночь ее могла ранить, шальная пуля, да что угодно. Я могу говорить себе, что именно поэтому наблюдаю за ней, но это не совсем правда. Вот почему я слежу за ней. Да, я наблюдаю за ней, чтобы защитить ее. Но я также наблюдаю за ней, потому что она стала моей навязчивой идеей.
Медленно Нина в пижаме и халате подходит к стеклянной балконной двери. Открывая дверь, она выходит во внутренний дворик. Она все еще держит пистолет, и я ухмыляюсь.
Умная девочка.
Она крепче закутывает себя в халат, когда поднимается ветер. Ее длинные темные волосы развеваются на ветру, и она поднимает руку, чтобы медленно убрать их с лица.
Десять лет назад она спасла меня от смерти. Теперь моя очередь защищать ее.
Она поворачивается, чтобы вернуться в дом, и запирает за собой дверь, затем проверяет ее. Я думаю «хорошая девочка». Она выскальзывает из халата и вешает его на дверь ванной. Босиком она идет к кровати, стягивая на ходу пижамные штаны и отбрасывает их.
Я издаю стон, когда мой взгляд скользит по ней, футболка и трусики, выглядящие как чертово лакомство, которой я хочу проглотить целиком. Она забирается под одеяло и выключает свет. Я переключаюсь на ночное видение, устраиваясь на ночную вахту на крыше напротив нее.
— Скоро, малышка, — ворчу я себе под нос.
Скоро я возьму тебя с собой. Я тебя заберу. Я сделаю тебя своей.
Глава 4
Нина