Преследуя Аделайн
Шрифт:
Ситуация изменилась. Если раньше я обвиняла Зеда в том, что он не смог спрятать меня от Марка, то теперь я признаю суровую правду. У него не было ни единого шанса против судьбы.
— Ты не смог бы помешать ему заметить меня, — признаю я тихим шепотом.
— Может, и нет, но я еще больше привлек его внимание к тебе. Я надеялся, что то, что я заявил о тебе, спасет тебя, но Марк всегда собирался сдать тебя. И каждый ублюдок, который хотя бы на милю приблизится к твоему дому, получит мой нож в горло. Я никогда не притворялся хорошим человеком.
Мои губы дрогнули, и вся борьба, которая горела внутри меня, вырвалась наружу на одном дыхании.
Мне нечего сказать. Нет аргументов.
Я так крепко держалась за мнение, что любое убийство — это неправильно, но мне нужно забыть об этом. Потому что Зед прав: появился бы он в моей жизни или нет, я бы все равно оказалась в опасности. И я не могу расстраиваться каждый раз, когда он убивает кого-то, кто желал мне зла.
Если это делает меня эгоисткой, то мне уже все равно.
Нравится мне это или нет… Зед никуда не денется. И гораздо утомительнее придерживаться морали, которая только и делает, что борется против единственной вещи, обеспечивающей мою безопасность.
Я изучаю его лицо, желая задать последний вопрос.
— Ты убивал невинного человека?
— Что ты подразумеваешь под невинным? — спрашивает он, наклоняясь ближе, пока его мятное дыхание не коснулось моего холодного, мокрого лица. — Такие люди, как Арчи? Которые причиняли боль другим, но всегда оставался шанс на искупление, верно?
Я сглатываю, открывая рот, чтобы ответить, но он наклоняется ближе, его губы в сантиметрах от моих. Слова замирают на моем языке, а он отстраняется, слизывая капельку с моих губ. Это прикосновение должно быть незначительным, как бабочка, приземлившаяся на палец. Но вместо этого оно было похоже на молнию, пронесшуюся по моему позвоночнику до самой глубины души.
— Как ты думаешь, есть ли для меня искупление? — шепчет он, его голос звучит мрачно и греховно.
Я облизываю губы, подыскивая слова, прежде чем спросить:
— Ты хочешь, чтобы это было так?
Остальная часть его тела прижимается к моему, создавая внутри меня опасный циклон из огня и льда. Замерзшая земля и неистовый жар его тела борются друг с другом, а я пытаюсь побороть бред, который вызывает его близость.
Он прижимается своим тазом к моему, вызывая острое удовольствие между ног. Без всякой сознательной мысли моя спина выгибается, и стон вырывается наружу.
— Если мое искупление находится где-то внутри тебя, то я проведу остаток своей жизни, ища его в тебе. — Он снова выгибает бедра, вырывая из моих губ еще один задыхающийся стон. — Я заполню каждый дюйм тебя, Аделайн. И со временем мое искупление станет твоим спасением.
Его слова вызывают ужасную реакцию глубоко внутри меня. Я не могу остановить поток возбуждения
Он все еще преследует, Аделайн.
Маленький голос в моей голове становится невесомым. Настолько маленьким и незначительным, что его слова больше не имеют значения. Меня начинает раздражать голос разума, потому что ничто из того, что я чувствую к Зеду, не является разумным. Он вызывает эмоции, слишком сильные для разума и логики. Слишком сильные, чтобы их мог затмить маленький голосок в моей голове.
— Что, если я не хочу этого? — кричу я, хотя мои слова прямо противоположны моим действиям.
Одна нога закидывается на его бедро, притягивая его ближе, в то время как мой рот все еще пытается оттолкнуть его.
— Что, если последнее, чего я хочу, это чтобы ты был внутри меня? — Его губы скользят по моим, спускаясь по щеке к линии челюсти. Он резко кусает меня, его зубы вырывают еще один стон, когда боль и удовольствие бьют по моим нервам.
На этот раз, когда он вжимается в меня, я встречаю его толчок, отчаянно желая, чтобы он был ближе. И все же я не могу сдаться, хотя мое тело уже сдалось.
— А что, если я возненавижу ощущение тебя внутри меня?
Наконец, он отпускает мои сцепленные запястья, хватает воротник моей рубашки и разрывает его пополам. Я задыхаюсь от жестокого натиска холодного дождя, хлещущего по моей коже. Моя спина выгибается дугой, когда его руки резко проводят по моему животу, посылая волны электричества, танцующие по моей плоти. От одного его прикосновения я схожу с ума. Ничто еще не было так чертовски приятно.
А потом он впивается в мой лифчик, обнажая мои груди, а затем и их отрывает от моего тела.
— Ты бы ненавидела ощущение, когда кончаешь так сильно, что твое тело не выдерживает?
Прежде чем я успеваю ответить, он снова покусывает мою челюсть, на этот раз мягче, а затем переходит к шее. Его рот останавливается на чувствительном месте прямо под моим ухом. Он выпускает один вдох, и это действие — единственное предупреждение, которое у меня есть, прежде чем его зубы сомкнутся.
Единственная реакция, на которую я способна, — это беспорядочный крик. Я закатываю глаза, а его язык смазывает жжение и извлекает острое наслаждение.
Острые укусы спускаются ниже ключиц, пока один из моих сосков не оказывается в его горячем рту. Раздается придушенный крик, и я вздрагиваю под его лижущим языком.
Моя спина выгибается дугой, и я вцепляюсь когтями в его волосы, натягивая пряди так же жестоко, как он сосет мой сосок.
Наконец, его зубы отпускают меня, и я пользуюсь коротким моментом, чтобы выпустить огонь из легких.
— Я могу заставить себя кончить сильнее, чем ты когда-либо мог.
Я чувствую его улыбку, и мне не нужно видеть ее, чтобы понять, насколько она жестока. Он поднимает голову, достаточно, чтобы заглянуть мне в глаза.