Пресс-папье

Фрай Стивен

Разумеется, табличка там имелась, и, разумеется, все произошло по моей, так сказать, вине. Если в вас шесть футов и четыре с половиной дюйма роста, а человек вы неловкий и временами задумывающийся, вам часто случается на что-нибудь натыкаться. И когда это происходит, вы просите лишь об одном – о крошечной-прекрошечной толике сочувствия и всего лишь крупице от йоты soupcon [171] о тени намека на участие. Если же вы их не получаете, удар по башке рождает приступ раздражения и в ушибленной голове вашей начинают мелькать чуждые вам неанглийские мысли

о гражданских исках и судебных процессах. Сама тщательность, сама елейная поспешность, с которой эти люди отрицают свою вину, вызывает потребность доказать ее.

171

Подозрение (фр.).

Если вам повезет, спокойные размышления и стаканчик с налитым в него на палец-другой добрым солодовым виски смогут вернуть вашему рассудку его главенствующее положение. Существует абсурдная разновидность вывернутой наизнанку «оговорки-22», гласящая, что всякий, кто всерьез подумывает о том, чтобы после простенького несчастного случая судиться с отелем или иной организацией, повредился в уме настолько, что процесс наверняка проиграет.

«Милорд, разве сам тот факт, что мой клиент совершил поступок столь бессмысленный, как обращение в суд, не доказывает с совершеннейшей ясностью его невменяемость?»

Дело закрывается ipso facto. [172]

По счастью, мой разум не пострадал нисколько, как и все прочие мои способности.

А теперь я должен проститься с вами, чтобы заказать прямо в номер добрую миску лапши быстрого приготовления и насладиться восхитительной программой «Телевизионные маньяки». Спокойной ночи, сограждане. На следующий год ваш Император уже взойдет на московский престол. Пейте безалкогольное пиво с ароматом текилы.

172

В силу самого факта (лат.).

Безумен, как безумец

Одна из задач, с которой сталкивается каждый писатель, – это поиск ярких сравнений. И она мигом возвращает его во времена «передового» преподавателя английской литературы («передовой» означает, что он носил припорошенную перхотью зеленую куртку из тонкого вельвета вместо традиционного припорошенного мелом твидового пиджака), с упоением привлекавшего внимание школьников к «свежести» и «оригинальности» Теда Хьюза с его щукой или Дилана Томаса с его медленным, черным, как полуботинок, качающим рыбачьи лодки морем.

Вспоминаешь, краснея, собственные отчаянные потуги измыслить эпитеты сильные и свежие. «Черные, точно “чешки”, тучи грозы» и «щеки, изрытые жгучими, как адское пламя, слезами» все еще насылают на меня особенно сильные корчи стыда, даром что в то время они заслужили теплое одобрение молодого, нешаблонно мыслившего мистера Кершоу, выставившего за них пятерки с двумя плюсами. Счастье еще, что, когда мы взрослеем, спасительный якорь стыда понуждает нас держаться скорее за сравнения, нам известные (черный как ночь; твердый как скала; безумный как мартовский заяц), чем гоняться за неизвестными, чеканя собственные образчики словесного пижонства.

Горе, однако, в том, что с тех пор, как наши пращуры сформулировали закон литературного сравнения, нам приходится продвигаться вперед во мраке, безумии, безрассудстве, рискуя в который раз залиться краской стыда при виде наших попыток точно передать запутанные реальности современного мира. Особую проблему составляет безумие. Решение, предложенное Черной Гадюкой, состояло в использовании того, что можно назвать рецидивной гиперболой: «безумен, как Безумц Джек Мак-Безумц, победитель всешотландского конкурса “Мистер Безумец”».

Еще один подход к описанию безумия дает нам уподобление класса «дезориентирующий вздор», изобретенное, насколько мне известно, комиком Кеном Платом, который дал миру бессмертное «слабоумный, как кисть живописца», что открыло перед нами множество приятных возможностей: «безумен, как брюки», «безумен, как дом» и даже «безумен, как гоголь-моголь». Но разумеется, самый прямой путь к новому тропу состоит в том, чтобы повнимательнее приглядеться к разновидностям современного безумия и выяснить, что они нам могут предложить. «Безумен, как киноактриса», «безумен, как тот, кто звонит в “прямой эфир”», «безумен, как билетный контролер», «безумен, как человек, вооружившийся до зубов в день банковского выходного».

Безумие тех, кто считает Хорошей Идеей избавление от старых двухэтажных автобусов с открытым входом сзади или от красных телефонных будок, требует, разумеется, отдельного рассмотрения, как и то более пространное царство умопомешательства, в котором живет на покое несчастный, придумавший фразу «рекомендация по употреблению».

Однако чего наши словарные ресурсы охватить пока еще не успели, так это безумия подлинного, безумия, которое в миниатюре выглядит так: «Понятно, что если ты просто возьмешь да и надуешь в штаны, то пожалеешь об этом. Они станут холодными, противными и вонючими. Но с другой стороны, тащиться в уборную тебе лень, так что – валяй». Результат: неприятности, неудобство и испорченные брюки.

Подобное поведение присуще – кому? Да как вам сказать, по большому счету, это та же разновидность безумия, которая заставляет нас говорить: «Понятно, что мы уничтожаем тунца как вид, истребляем дельфинов, китов, носорогов, слонов; вырубаем дождевые леса, отравляем землю, воздух и море, ну да и черт с ними». Правда, когда разыгрывается второй сценарий, испорченными оказываются не только брюки.

Многие из вас уже думают: «Экая чушь! Развелось же этих “зеленых”! Я лучше спортивную страницу почитаю», однако я вовсе не собираюсь повторять здесь доводы защитников окружающей среды. В конце концов, мы их и так уже знаем, в том-то все и дело.

Как нам описать безумие нашего биологического вида – настолько полное и всеохватное, что оно уже никакое и не безумие, а норма? «Возьмите самое безумное, что сможете вообразить, взбейте его до состояния полной умонелепости, психопатически промаринуйте в маниакальной бессмыслице, поместите в булькающий бедлам буйного помешательства и подогрейте на неуравновешенном огне ошалелого бреда. Слить, дать настояться и подавать как раздел Закона об охране психического здоровья».

Нет, и это недостаточно сильно – даже внешние симптомы и те не описаны. «Безумен, как человек»? Возможно, однако нам следует быть более честными. Ведь мы же знаем, как воспринимается нами наш мир, а что мы в связи с этим предпринимаем? – говорим о нем, как я сейчас, вот и все. Новый показатель безумия должен быть персональным. «Безумен, как я» – это следует внести в «Оксфордский словарь сравнений» отдельной статьей.