Престидижитатор Сталина

Как написать идеальный роман.

Чаще всего предисловия бывают двух типов. В первом рассказывается биография автора с упором на его гениальность (для того, чтобы подвигнуть читателя на прочтение этого опуса), во втором содержится краткое изложение содержания (если автор заранее понимает, что опус его читать не будут — но хоть смогут обсудить его с другими людьми). Я же пойду по третьему пути и вкратце изложу, как написать идеальный роман (который будет помещен после предисловия).

Идеальный

Вот это уже странно, ведь любой произведение является фантастикой, так как все авторы пишут о том, чего на самом деле не было и описывают все совершенно не так, как оно было на самом деле. Разве что авторы телефонных справочников стараются отойти от канона, но и их, бывает, заносит…

Главное, что удалось выяснить, это то, что писать нужно фантастику. Но если в романе описывать «то, что будет», то придется придумывать и несущенствующий антураж — причем придумывать его так, чтобы и современникам автора было понятно о чем он пишет. Но здесь серьезная засада: например, в первой части «Одиссеи» Кубрика экраны телевизоров были плоские и прямоугольные — однако «современники» это не восприняли, и во второй части киноопупеи экраны пришлось сделать овальными и выпуклыми. А так как нашей фантазии на предвидение может не хватить, а мастерства не хватит описать предвиденное понятно, про будущее мы писать не будем.

Писать про прошлое гораздо проще. Но и здесь имеется засада: многое из того, что далеким предкам казалось очевидным, наш современник не то что не поймет, но и переврет с точностью наоборот. Почему «Война и мир» в момент написания считался порнографическим романом? Из многих сотен современников на этот вопрос правильно ответило лишь два человека. Один человек был старушкой-историком, доктором наук и профессором, а второй — вообще шведом, работавшим профессиональным переводчиком классической русской поэзии на шведский. А на вопрос «кем работал Костя, который привозил в Одессу шаланды, полные кефали», вообще никто ответить не смог…

Но есть способ эту засаду обойти: нужно всего лишь в исторический контекст поместить как раз нашего современника, который будет для читателя излагать события на понятном этому читателю языке. Проще говоря, писать нужно про попаданца.

Про что писать стало понятно. А вот как? На этот вопрос тот же Яндекс дает не просто простой, но и весьма наглядный ответ. Смотрим в Яндекс-картинках и вилим разноцветное что-то, напоминающее пирамиду Парето. Или пирамиду Маслоу. Нам без разницы на какую, поскольку обе они никакие не пирамиды, а просто полосатые треугольники. Треугольники, но дающие полное понимание того, из чего состоит идеальный роман.

Основанием любого романа является большой и толстых эпилог, на основании которого строится (чуть меньшего размера) кульминация. Затем ставится развитие сюжета (поуже), потом (все уже и уже) поворот, завязка действия, небольшая экспозиция, а последней сверху ставится маленький треугольный пролог. И все, кроме пролога и эпилога, перемежается разными лирическими отступлениями, интерлюдиями и ретроспективами. Все просто, можно начинать писать…

Но не тут-то было! Как говорила всемирно известная Маша всемирно известному Медведю (кажется, в 19-й серии говорила) «главное — красиво поклониться!» А для книги таким красивым поклоном будет её название. На основании которого читателю сразу должно быть ясно, что (1) произведение оригинальное и (2) содержание интригующее, а потому читать его не просто стоит, а просто необходимо.

Исходя из вышесказанного переходим к нижеследующему: раз роман у нас про попаданцев, то Герой должен помогать Сталину и рассказывать ему, как правильно жить с промежуточной башенкой и командирским патроном. Раз про Сталина… тут в очередной раз засада: у Сталину уже были советники (тайные и явные), соколы (сталинские, естественно), инженеры, врачи, мотористы, военные всех мастей… даже собачьи парикмахеры. Трудно даже представить, кто еще к Сталину не попадал. Хотя… вроде престидижитаторов у Сталина еще не было — так что можно приступать к написанию идеального романа. А раз можно, то и приступим. Итак…

В котором читателю демонстрируется Главный Герой, а так же показывается почему он именно герой, а не гад какой.

Светка позвонила мне очень вовремя: я не успел нажать кнопку "купить" и денежки за билет в Крым остались при мне. Потому что вместо каникул в Крыму мне предстояло "оказывать срочную помощь" Витьке. Светка, как старшая сестра, была, конечно, занудой — но ей я отказать не мог. У меня даже мысль такая не могла возникнуть: ведь с восьми лет сестра заменила мне мать. А вот отца мне заменил как раз Витя, ее муж…

Тогда, десять лет назад, он еще Светкиным мужем не был — но когда у сестры остался выбор либо бросить институт и зарабатывать нам на пропитание или отдать меня в интернат, он-то ей и предложил иную альтернативу. И два года работал на трех работах, чтобы нас всем обеспечить. Просто так, а женой его Светка стала уже после получения диплома.

Теперь Витя работал на тех же трех работах: технологом на Турбинном заводе, преподавателем в заводском техникуме и замзавкафедрой в институте. Ну, получалось это у него очень хорошо — но еще он был "психом". Это его сестра так называла, потому что Витя был еще и реконструктором. Не толкиетутым придурком, а серьезным таким реконструктором: он делал всякое древнее по древним технологиям, а затем это древнее по-древнему использовал. Конечно, дома с этим не развернуться — и я не удивился особо, когда узнал, что он сломал пальцы. Единственное, что показалось мне не совсем "нормальным", было то, что сломанных пальцев оказалось сразу семь.

Но он смог! Для очередной своей "реконструкции" он прикинулся доппельсолднером, и, как и положено каждому уважающему себя доппельсолднеру, обзавелся цвайхендером. И на встрече с такими же психами заспорил с кем-то по поводу, можно ли цвайхендером было рубить пики врагов. И, чтобы доказать свою правоту, не нашел ничего лучшего, как рубануть по толстой ветке черемухи. Ну что, ветка перерубилась. Но почти двухметровый меч заодно решил перерубить и ствол этой гадины, но в нем застрял — и спружинившая ветка очень метко врезала по рукоятке, которую Витя крепко держал двумя, как и положено, руками…