Преступившие
Шрифт:
– Я слыхал что-то подобное, – задумчиво проговорил Корф. – Не про экстрасенсорику – тут я профан. Но я где-то читал, будто по имени человека зовет Бог. И если человек забывает имя, Бог не может его окликнуть…
– Колом бы его, елы… – буркнул Фрол, не очень доверявший предложенному способу. – И без имени обошлись бы. Да все равно, в карету его, имени-то мы не знаем…
– Ну, а еще он тебе ничего не сказал? – настаивал Лунин. – Вспомни, еще раз, воин Фроат. Ну, хоть что-нибудь!
– Да не говорил он ничего такого, – пожал плечами
Дхар прикусил язык, но было поздно. Все взгляды устремились на него.
– Ну, имя назвал. Ее имя…
– Кора, тебя же зовут… Ты же Кора?.. – спросил растерянно Келюс, обращаясь к девушке, которая, казалось, растворилась в густой тени, окутавшей угол кухни.
– Меня так зовут, – спокойно ответила та, – может, раньше у меня было другое имя – не знаю. Вернее, не помню…
– Как не помнишь, елы? – удивился Фрол. – Ты же о себе рассказывала! Что студенткой была…
– Это я узнала от Волкова…
– Постойте, Фрол, – вмешался барон, напряженно следивший за их диалогом. – Но если вы узнали ее настоящее имя, то должны молчать. Ведь не хотите же вы, чтобы Кора…
– Я не исчезну, – покачала головой девушка, чуть подаваясь вперед, отчего ее бледное лицо выступило из тени. – Я заговоренная, и только Волков может меня освободить. Он – или его смерть. А сам Волков – не просто ярт. Мы забываем наши имена, но они не могут нам повредить. Волков
– совсем другой…
– Он сказал, – неуверенно начал дхар, – что тебя зовут… звали… Таня… Татьяна Корнева…
– Корнева… Татьяна… – медленно, почти по слогам, произнесла девушка, – может быть… Не помню, Фрол…
– Хватит, господа! – от волнения барон повысил голос. – Пожалейте Кору… Давайте-ка об этом мерзавце. Фрол, вы не помните больше ничего?
– Ничего, елы. Ну, белый костюм – тот, что вчера. Да, еще перстень – дорогой, с печаткой…
– С печаткой? – встрепенулся Келюс. – Что ж ты молчал, якут ты этакий! На печатке была надпись?
– Надпись? Нет, там какая-то кошка… или, елы, тигр…
– Нарисовать сможешь?
Фрол без особой охоты сходил за карандашом и стал прямо на салфетке набрасывать запомнившееся ему изображение. Все с нетерпением поглядывали через плечо дхара, наблюдая, как из-под грифеля возникает застывший в прыжке зверь. Наконец, Фрол отложил карандаш и представил рисунок на суд зрителей.
– По-моему, тигр, господа, – заметил барон без особой уверенности.
– Пума, – возразил Мик.
Келюс воздержался высказывать свое мнение по столь спорному вопросу. Он молча разглядывал рисунок, поворачивая его по влево, то вправо.
– Определенно, я это уже видел, – заметил он. – Михаил, вам это не напоминает какой-нибудь герб?
– Герб? – поднял брови барон. – Позвольте-ка… Нет, признаться, во всяком случае, в русском гербовнике такого зверя нет.
– Я его уже видел, – упрямо повторил Лунин. – Но если не в гербовнике…
– То в зоопарке, – шкодливо встрял Мик и сжался, ожидая нагоняя, но его не удостоили даже этого.
– Ладно, – Келюс отложил рисунок. – Пока оставим, авось само вспомнится… Итак, вернемся к нашим делам. На когда назначим экскурсию?
– Да на сейчас, елы! – воскликнул дхар. – Перекусим – и вперед! Чего тянуть?
Впрочем, это предположение не прошло. Лунина и всех остальных беспокоило самочувствие дхара, которому после случившегося нужна была хотя бы одна ночь спокойного сна. Барона, помимо всего прочего, смущала чисто тактическая сторона плана: слишком многое еще оставалось неясным.
– Так чего? – сник Фрол. – Еще целые сутки ждать? Да Волков же смоется! Я же ему сказал, что расскажу все Генералу! Он тут и дня не просидит!
– Думаю, просидит, – возразил Лунин. – Если бы он мог, то давно бы ушел, сразу, как украл скантр. Но что-то его держит.
– Алия, – предположил Фрол.
– Значок, – подала голос Кора.
– Или что-то третье, бином. Сначала он охотился за партийными секретами, затем искал мой значок… Кстати, значок для него – дороже золота, ведь у него уже есть скантр, а он рискует. Потом, наверное, ждал Алию. Тебя, Фрол, он хотел убрать из Столицы на месяц. Даже если с месяцем он специально загнул, то все равно – сегодня он еще не уйдет. Иначе ушел бы, особенно, бином, после концерта…
– Да-а, – протянул Фрол. – Сильный был концерт. Дома расскажу, елы, – не поверят.
– А кстати, что об этом пишут? Об Алие, бином? Я сегодня даже газеты не открывал…
– Да ничего не пишут, – охотно сообщил Мик. – Ну, про драку разве что.
Келюс сходил за газетами. О концерте писали не так уж и мало. Кто-то возмущался Алией, кто-то – патриотами, сообщалось, что убитых, по счастью, не оказалось, но многие травмированы, и в дальнейшем такие концерты допускать не следует. Об Алие писали разное. Одни – что певица получила тяжелую травму, другие, более информированные, – что она отделалась лишь легкими ушибами и даже отказалась ехать в больницу. Правда, вероятно под впечатлением случившегося, певица отменила все концерты и намеревалась в ближайшее время уехать на отдых.
– Во! – отреагировал Фрол. – Рвут когти, елы! Легкие ушибы… Поглядели бы на нее…
– Может, и глядели, – Келюс отложил газеты в сторону. – Только что бы они написали? Популярная певица, бином, вываливается из ящика с могильной землей?
– Господа, у меня предложение, – вмешался молчавший до этого времени Корф. – Если мы не атакуем этой ночью, то чего может ожидать Волков?
– Что мы атакуем следующей, – откликнулся Мик, – или вообще не будем атаковать.
– Именно. Поэтому предлагаю ударить не ночью, а днем. Точнее, ближе к вечеру, часов в шесть. Если он будет в костеле, то мы его там и накроем. Если нет – устроим засаду.