Преступление без срока давности
Шрифт:
— И удачи.
Снегирев подмигнул исландскому волкодаву и быстро припустил к «Ниве», отворачивая лицо от не на шутку разыгравшейся метели. Вероятно, это она заставила поредеть потоки машин на шоссе, утихомирила гаишников на Лахтинском кордоне, ну а город преобразила так, что не узнать: только что была замерзшая грязь, а теперь все одето в белый саван зимней неотвратимости.
Снег Снегирев не любил. Недаром зеки называют его «тварью»: холодный, следы остаются, а главное, без лыж передвигаться по нему затруднительно. Не
Воздух в заведении был прокурен и пах чем-то кислым, из колонок надрывался «Тотен-Копф», то есть «Мертвая голова», а публика в большинстве своем собралась окраса своеобразного. Буйны головы, бритые под героя-конника Котовского, тяжелые ботинки северной группы войск НАТО, шнурованные белой парашютной стропой, куртки-"пилот", за которые невозможно ухватиться в драке и тяжело «расписать пером», — ультраправые россияне, скинхэды то есть.
— Ну мы выволокли черножопых из «баса», колотуху им в бубен и на снег — дали козлам карате буром, хорошо, если не перекинулись.
Трое стриженых молодцов расположились за четырехместным столом. Усевшись на свободный стул, Снегирев им улыбнулся:
— Не возражаете?
Откровенно говоря, он с удовольствием выпил бы соку — резниковские ребрышки были жутко перченые.
— Возражаем, сивый, — оскалился в ответ одетый в натовский свитер с погонами высокий молодой человек и глянул на заржавших товарищей. — Более того, мы категорически против. Отлезай, пока есть на чем!
— Я не сивый, я седой. — Скунс улыбнулся еще шире и под столом ловко ухватил собеседника за мужскую гордость. — А седину надо уважать.
При этом он сделал круговое движение кистью, отчего молодой человек скалиться перестал и, вскрикнув, помрачнел:
— Мужик, ты чего, мужик, отпусти, больно!
— Не верю. — Скунс крутанул энергичнее, молодец взвыл яростнее и заскулил, а его соратники даже не подумали дернуться — застыли, ошалев от увиденного. — Ну вот так-то лучше. — Удерживая болевой предел, истязатель подмигнул своей жертве и поинтересовался: — А что, парни, знает кто-нибудь из вас Тему? Нужен он мне, просто беда.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Ночь любви Жилин провел так себе. Сперва его ужасно доставала не в меру разошедшаяся Верка, а когда удалось от нее отвязаться и наконец-таки закрыть глаза, то приснился ему Федор Кабульский. Будто бы стоял он совершенно голый, в одной лишь пограничной фуражке, и приветственно махал рукой: «Брат, я тебе товару подогнал», доставая при этом отраву из дымящейся раны на боку, где размещается у живых печень.
«Ну бля, ну бля!» — Проснулся Сергей Иванович ни свет ни заря в холодном поту и, открыв глаза, застонал. Похоже, судьба-злодейка решила доконать его — в свете ночника он увидел горящие глаза Котяры и услышал ее сладострастный шепот:
— Дорогой, ты готов взять меня на рассвете? Тут же она подкрепила слова решительными действиями, проигнорировать которые было невозможно, и к действительности Ломоносова вернул благожелательный мужской голос:
— Бог в помощь, Сергей Иванович!
Вздрогнув, Жилин поднял лицо с Котярина затылка и увидел в полумраке две мужские фигуры, развалившиеся на диване. Они спокойно наблюдали за процессом спаривания и, судя по черным провалам ртов, улыбались) — как они попали в квартиру, оборудованную железной дверью с «цербером»?
— Кто вы? — Мгновенно утратив способность к размножению, Сергей Иванович оторвался от партнерши и быстро закрылся подушкой, а Верка, вынырнув из глубины оргазма на поверхность, тут же впала в ступор, успев только прошептать:
— Писец, приехали…
— Иди, девушка, подмойся. — Один из визитеров вытащил ее за волосы из койки и подтолкнул в направлении ванной, а второй достал объемистый пакет:
— Не переживайте вы так, Сергей Иванович! Мы ваши компаньоны. А вот, как и договаривались, товар — там все расписано, что, почем и сколько.
— У меня нет сейчас денег, еще с прошлой партии не раскрутился.
Жилин дрожащими руками натянул халат и попытался было включить свет, но его тут же остановили:
— Не надо, темнота — друг молодежи. А что касаемо товара, так ведь мы компаньоны и поверим в долг. Ну, скажем, на неделю. Какой нынче день-то? — Визитер посмотрел на часы, и стало видно, что рука у него напоминает клешню огромного краба-трупоеда. — Так вот, в следующий понедельник вы, Сергей Иванович, получите новую партию и отдадите должок за старую. Ну а не сумеете, не обижайтесь — включится счетчик. Тик-так-тик-так! — Незнакомец засмеялся, и Ломоносов похолодел:
— Да ведь здесь товару столько, что за месяц не перелопатить, вы же меня просто раком ставите!
— Э, Сергей Иванович, и не начинали даже. — Незваный гость смех оборвал и подошел к Жилину вплотную. — Упритесь рогом, благо все дискотеки в районе под нами. Ну а если пробивка какая, говорите, что прикованы к Колуну, и вопросов точно не будет.
От незнакомца исходил запах хищного зверя — едкого пота, смешанного с мускусом. Внезапно осознав, что именно эти клешни вырезали у Кабульского печень, Ломоносов обессиленно опустился на кровать.
— Нет уж, в эту тему я вписываться не буду!
— Сергей Иванович, вы натурально не понимаете. — Второй незнакомец дружески похлопал Жилина по плечу и неожиданно громко прищелкнул пальцами, словно намеревался сбацать фанданго. — Вас же никто не спрашивает. Мы ведь компаньоны теперь, а уйти от нас можно лишь одним путем, — в его руке вдруг что-то щелкнуло, и отточенная сталь испоганила жилинский халат как раз в районе печени, — вот таким.
Сергей Иванович, вскрикнув, схватился за прорезанный шелк, а потрошитель оскалился: