Преступление и наказание
Шрифт:
Я уже описывал примерное меню испанской тюрьмы. В Бриянсе его смело можно умножить на полтора по количеству и качеству. Кастейон-2 в этой арифметике не дотягивает до 60 % того меню в лучшую неделю, а в «свинскую» кормят так:
— пересолёный, полуварёный рис с красителем или без
— рис, свареный в пересолёном рыбном бульоне.
— котлеты под названием гамбургеры ярко — розового цвета внутри и вкуса использованной промокашки.
— варево с консистенцией густого киселя с лохмотьями луковицы, разварившейся вермишели и лохмотьев варёного яйца.
— кашеобразное блюдо из крупы, картошки, грибов,
— что-то из воды, листьев салата, порезанных стручков зелёной фасоли, белой фасоли, половинок картофеля и гороха.
— похожее на предыдущее, но с добавлением маиса и кусочков солёной ветчины.
— размороженная пицца с откровенно сырыми краями.
Постоянно выбрасываю эту, так называемую, еду и к концу «свинской» недели чувствую себя как мотылёк или колибри. Однажды в воскресенье мы получили на ужин очередной кулинарный шедевр потомка испанских фермеров, но без соли. Офигеть! Народ вокруг плевался и искал соль, а я, выкушав не без удовольствия эту бурду, понял, что мне нужна безсолевая диета, которая есть во всех тюрьмах. Записался на приём к фельдшеру, получил желаемое и быстро привёл моё артериальное давление норму.
НЕ ПОКАЗАЛИСЬ
С новым директором тюрьмы начались игры, похожие на биллиард: один зэк туда, другой туда, а когда надоело это, тюремная администрация занялась охранниками. По той же схеме: один туда, два сюда. В нашем блоке, где более или менее сложились отношения между охранниками и охраняемыми, сменили всех. Прибыл новый шеф блока.
— Хороший человек, — прокомментировал один из перемещённых зэков, — Он у нас был шефом.
Я дипломатично промолчал. Потому что помнил, как в респектабельном блоке отзывались о нашем старом шефе, который покомандовал в том «модуле-респето»: «худьшего козла земля не знает!». У нас этот «козёл» был вполне нормальным и адекватным человеком.
Новая метла по-новому метёт, гласит пословица. Новый начальник сначала занялся чистотой. Все, кто делал уборку, перестали отдыхать. Мыли, тёрли, переставляли и снова мыли.
Поднявшись однажды в камеру, я не обнаружил моего ведра для стирки нижнего белья. По мнению нового начальника, теперь зэки должны были использовать одно ведро на двоих. И никого не интересует, что один мусульманин, а другой христианин; или один негр, а другой белый; или один свинья от рождения, а другой чистюля. Честно говоря, где написано «свинья», следует читать «испанец». Так вот… этот испанец сейчас начал командовать в нашем блоке. «Меньше мытья — меньше болезней!» — так переводится одна испанская пословица.
Но мне было тяжко расставаться с любимым ведром и я написал рапорт: «Шефу блока. Прошу вас вернуть мне ведро для индивидуального пользования, поскольку у меня кожная болезнь и мой сокамерник может заразиться».
Прошла неделя. Ответа никакого. Я дождался следующего появления на смене нового шефа и поинтересовался развитием событий. Шеф прикинулся валенком: нет, не видел, но решим завтра.
Наступило завтра. Всё с той же улыбочкой шеф сказал, что вечером урегулируем. Ну, просто душка! И вечером он предложил мне написать заяву медику и, если мол он пропишет…
— Вы не знаете, что я писатель и пишу книгу о тюрьме.
— О как! — удивился шеф, — А на каком языке?
— Мне всё равно на каком писать. Кстати, директор тюрьмы знает о моём писательстве и, поэтому лучше отдать мне ведро.
Улыбка шефа стала ещё ядовитее.
— Не, вот если доктор скажет… и… мне бы хотелось прочитать какой-нибудь твой рассказ, если у тебя есть по-испански.
— Договорились. — соглашаюсь я.
Пишу заявку в санчасть тюрьмы: Доктору. «Прошу, чтобы тюремный доктор разрешил шефу блока вернуть мне отобранное ведро для стирки белья. В противном случае я могу заразить кожным заболеванием моего компаньона по камере.
Ведро у меня забрали 16.01. по приказу шефа модуля и сейчас он переадресует ответственность на тюремного медика. С Уважением».
Про кожное заболевание я не соврал. В заключении у меня обострился грибок на задних копытах. И всё лишь потому, что теперь у меня не было возможности пойти в аптеку, а медицинский сервис испанских пенитенциарных центров заслуживает отдельного рассказа. Или нескольких.
Доктор не заставил себя ждать и уже на следующий день я получил его ответ, что это не его компетенция.
И почти сразу же мне принесли мою первую заяву, которую шеф просто отфутболил в хозяйственную службу. Служба уведомила меня, что скоро будет новое распределение предметов гигиены и вот тогда… очередное «завтра решим». «Маньяна», как говорят испанцы.
Новые вёдра действительно вскоре поступили в наш блок. Шеф сгрудил их в складе модуля и продолжал ядовито улыбаться. Он знал о своей безнаказанности и не собирался менять свои привычки розового друга медвежонка Винни-Пуха. Поскольку этот Ниф-Ниф перестал со мной здороваться, я отвечал ему тем же. Нелюбовь с первого взгляда продолжалась. Через малое время в его дневное дежурство весь блок остался без горячей воды в душе. Четыре дня не мылись зэки. На улице была хоть и испанская, но зима. А новый шеф, закончив дневные, спокойно ходил на ночные дежурства, выслушивал жалобы, улыбался и палец о палец не ударил, чтобы устранить проблему. Я в случайности не верю. Особенно в тюрьме.
Следующим нововведением «Пятачка» стало наведение порядка в камерах. Мне он сказал выбросить картонную подставку под телевизором. Типа, в ней могут завестись тараканы. Пятачок разбушевался.
Из всей новой команды охранников Ниф-Ниф прибыл в наш блок последним, в феврале месяце. Сразу начал наполнять блок отбросами испанского общества. Это ему удалось. Если раньше количество зэков колебалось между девяносто и сто, то при Ниф-Нифе эта цифра повысилась до 110–120. В столовой же количество мест так и осталось 108.
В конце года, когда с октября по февраль проводят перестановку охранников в модулях, Ниф-Ниф самый первый перевёлся на новое место, успешно развалив команду зэков, работавших на кухне. Для этого ему хватило двух последних дежурств.
О ГОРДОСТИ
Закончив перевод этого рассказа, я подумал и, для того, чтобы судьям Верховного Суда было интереснее читать это письмо, добавил в него, тоже по-испански — рассказ «Криминальная медицина» и «Испанская история», по-английски, в моём собственном переводе. Последний лист письма я озаглавил фразой «Ссылки в Интернете по этой теме» и, соответственно их приписал.