Преступление в двух сериях
Шрифт:
— Черт, да все я понимаю. Но меня эта история нервирует. Тут еще и менты прицепились, — возмущенно откликнулся Гурьянов, даже не взглянув на собеседницу.
— Не переживай, — в голосе Масловой звучала улыбка. — Все утрясется, гарантирую. Когда… — Тут Маслова, умолкнув, решительно ускорила шаг и почти поволокла за собой бухгалтера. Ее острые каблучки алыми язычками пламени вспарывали осеннюю грязь на тротуаре.
Ну вот, я со своим неистребимым любопытством слишком уж вылезла! Меня засекли. Банально засекли, как малолетку! Дьявол. А так интересно было… Что это у них «скоро решится»? Продать документы? Так, может быть, эта парочка действовала
Но хуже всего мне было от сознания того, что ничего действительно важного не узнала, а засветилась. Теряю хватку, что ли?
Ну что ж, пришлось мне поотстать, но я следить за Гурьяновым и Масловой продолжила.
Людмила повела себя более чем забавно. Она «разглядывала» витрины, пытаясь таким образом в подробностях рассмотреть мою внешность. Но я же не просто так натянула на себя капюшон! Да и пелена мелкого дождика надежно скрывала меня. А потом в руке Людмилы сверкнуло зеркальце. Детская шпионская уловка! Видимо, она твердо решила узнать, кто же их преследует. Но зеркальцем, между прочим, даже я пользуюсь сравнительно редко — слишком сложно на ходу поймать нужное изображение. Да и манипуляции с зеркалом заметными становятся почти сразу же.
Маслова, поняв тщетность своих попыток, опустила зеркало обратно в карман и почти побежала, по пути что — то отчаянно втолковывая Михаилу Яковлевичу. А тот тупо следовал за ней.
Какая жалость, что я не могла услышать их разговор! Впрочем, я и так сегодня наслушалась. Наподслушивалась и доподслушивалась. Перелюбопытствовала, что называется. Не надо было подходить к этой парочке так близко!
Но скоро мне надоело укорять себя. Зачем себя мучить, я же мой самый любимый человек, как ни цинично подобная фраза звучит. И я, на приличном расстоянии шествуя за парочкой, начала прикидывать, что мне дает обнаруженное при слежке.
Связь Гурьянова или Масловой с похищенными чертежами теперь казалась мне почти бесспорной. Ведь они решительно не хотели быть обнаруженными вместе. Ну и что же дальше? Я предположила, что чертежи находятся у одного из них.
Вариант первый — Гурьянов похитил чертежи и теперь пытается продать их Масловой, а через Людмилу — она же посредник по сделке! — скажем, конкурирующей фирме. Тогда чертежи, так важные Шолонскому, должны быть у него. Может быть, дома. Хотя нет, вряд ли — держать похищенную вещь в собственной квартире, особенно зная, что после обнаружения кражи обязательно попадешь под подозрение, опасно. Значит, в любом укромном месте.
Другое предположение — Гурьянов вместе с Масловой решили выкрасть чертежи. Например, она узнала, что разработки в области оптики окажутся полезными конкурентам «Луча», и решила поспособствовать им. Или ей заказали такую операцию. Такие люди, как Маслова, прекрасно подходят на не слишком чистоплотные роли — ради денег и мужского внимания она готова на все. Итак, Масловой потребовались чертежи, и она «обработала» Михаила Яковлевича. Вероятнее всего, пообещала, что он лично ничем не рискует, зато получит достаточно крупную сумму денег и сможет расплатиться с долгом. Гурьянов, видимо, согласился — долг шефу его явно напрягает. В этом случае чертежи должны находиться у Масловой. Может быть, она сама их и похитила, а теперь они обсуждают, когда и в каком размере Михаил Яковлевич получит свое вознаграждение, чтобы это не вызвало подозрений.
Обдумав обе эти версии, но так и не решив, к какой склониться, я обратила внимание на парочку, мелькающую впереди. Погрузившись в рассуждения, я лишь автоматически следовала за ними, не выпуская из виду.
Оторваться от меня у них не получилось, и тогда Маслова неожиданно остановилась и обхватила своими пухлыми руками шею остолбеневшего в тот момент бухгалтера. Ну конечно, теперь она пытается заставить меня поверить в их интимную связь! Тоже уловка, почерпнутая из шпионско-детективных фильмов. Очаровательно!
Я бы, может быть, и поверила. Если бы выражение лица Гурьянова не было таким впечатляющим. Бедный Михаил Яковлевич, видимо, не привык к столь пристальному женскому вниманию и бурному проявлению чувств на людных пространствах и теперь стоял столбом. Он даже не додумался обхватить своими руками-граблями далеко не тонкую талию псевдолюбовницы.
Господи, ну и глупости!
Я решительно развернулась и отправилась к остановке, пусть успокоятся. «Ладно, считайте, я поверила вам, — небрежно выуживая из пачки сигарету и закуривая, подумала я. — Ребята, вы только не волнуйтесь, сегодня вы оторвались. Теперь считайте, я ошиблась, приняла вас не за тех, кто мне нужен, и больше не буду преследовать».
Кажется, они и в самом деле поверили в мой стратегический маневр. Что же, очень хорошо. Краем глаза я заметила, что на сегодня встреча закончилась. Постояв за ограждением остановки, я увидела, что Гурьянов решил отправиться либо на работу, либо к себе домой, ведь именно в ту сторону шел автобус, в который загрузился бухгалтер. Маслова же, делавшая теперь вид, что незнакома с Михаилом Яковлевичем, попереминалась с ноги на ногу и втрамбовалась в маршрутку, направлявшуюся в элитный микрорайон, где находилось ее жилище.
На мгновение пожалев, что сразу не поставила квартиру Гурьянова на прослушку, я твердо решила сделать это, едва представится такая возможность.
Меня не покидала надежда узнать, куда же направились гости Шолонского по окончании вечеринки. А выяснить это я смогу, только пообщавшись с таксистами. И я, не откладывая этого дела в долгий ящик, отправилась в таксопарк, благо он у нас один.
Глава 4
Таксопарк встретил меня дружелюбным лозунгом: «В любое время суток мы — с вами! Машины тарасовского таксопарка — и вам не придется идти домой пешком!» На вывеске была изображена толстомордая канареечно-желтая машина с олигофренической улыбкой на капоте, а рядом — изможденный уродец, видимо, бредущий по направлению к родному дому после мощной попойки. Во всяком случае, именно об этом свидетельствовала его заросшая щетиной физиономия. Из пасти машины вылетало облачко со словами: «Вам надоело ходить пешком? Запишите номер!» Этот самый номер красовался рядом.
Я вошла в огромные чугунные ворота, тускло мерцавшие и заставившие меня почему-то вспомнить контуры готического замка. Машины рядками стояли по обе стороны широкой дорожки. Вдалеке высилось здание администрации, о чем вещал еще один продукт творчества дизайнеров щитовой рекламы. Именно туда я и отправилась.
Поднявшись по резным чугунным ступеням, я распахнула тяжеленную дверь и вошла в теплый холл. Ко мне тут же ринулась девочка-припевочка в короткой ядовито-желтой — в тон машинам, что ли? — юбочке и водолазке, вызывающе обтягивающей то, что в подчеркивании совершенно не нуждалась. В данном случае, по крайней мере. На голове девушки красовались два стянутых канареечного же цвета резиночками хвостика, а губы кривились в привычно-вежливой улыбке.