Преступление в Фаулкс Расе
Шрифт:
– Почему вы здесь, мистер Холмс?!
– воскликнул он.
– В этом деле нет необходимости применения ваших талантов.
– Не сомневаюсь, что вы правы, Лестрейд, - беззаботно ответил мой друг.
– Тем не менее бывали случаи...
– Когда счастье оказывалось на стороне теоретика, мистер Холмс? Кто же вызвал вас сюда, если полицейскому инспектору будет разрешено задать такой вопрос?
– Мистер Винсент, юридический консультант семьи Эддлтон, - ответил я. Это он обратился за помощью к мистеру Шерлоку Холмсу.
– Ах, вот как!
– воскликнул Лестрейд, бросив недобрый взгляд на маленького человека.
– Но теперь уже слишком поздно применять ваши великолепные теории, мистер Холмс. Преступник арестован. Всего хорошего, джентльмены!
– Минуточку, Лестрейд, - сказал Холмс решительно.
– В прошлом вам случалось ошибаться, и нет гарантии, что вы и в дальнейшем не наделаете ошибок. Возможно, в данном случае вы действительно арестовали виновного, и, должен признаться, пока я и сам так думаю. Однако вы ничего не потеряете, если мне придется подтвердить вашу правоту. С другой стороны...
– Ах, это постоянное "с другой стороны"! Впрочем, - неохотно добавил Лестрейд, - я не считаю, что ваши расследования могут принести вред. Если желаете терять время, мистер Холмс, - дело ваше. Ах, доктор Уотсон, какое невероятное преступление!
Я последовал за Холмсом к камину в дальний угол комнаты и отшатнулся при виде ужасной картины. На дубовом полу - большое черное пятно. Камин и даже стенная панель вблизи были покрыты брызгами и пятнами темно-красного цвета.
Мистер Винсент, бледный как смерть, отвернулся и упал на стул.
– Остановитесь, Уотсон, - отрывисто приказал Холмс.
– Я полагаю, Лестрейд, что здесь не было отпечатков ног?
– Он указал на забрызганный кровью пол.
– Здесь были следы только одного человека, мистер Холмс, Перси Лонгтона, с кислой улыбкой ответил Лестрейд.
– Вот как! Похоже, что вы кое-чему научились. Между прочим, что с халатом обвиняемого?
– Как что?
– Посмотрите на стены, Лестрейд, на стены! Конечно, если грудь халата Лонгтона также испачкана кровью, можно будет быстро согласиться с вашими доводами.
– Рукава халата пропитаны кровью, если вы именно это имели в виду.
– Ну, это вполне естественно. Ведь Лонгтон помогал поднять голову умирающего. Рукава мало что дают. Халат у вас?
Инспектор Скотленд-Ярда пошарил в своем кожаном саквояже и вытащил серый шерстяной халат.
– Вот он.
– Гм! Пятна на рукавах и краях халата. А на груди ни одного пятна. Любопытно, но, к сожалению, неубедительно. А! Это орудие преступления!
Лестрейд вытащил из саквояжа жуткий предмет. Это был топор с коротким и узким топорищем и широким лезвием. Он был целиком из стали.
– Это, очевидно, очень старинная вещь, - сказал Холмс, рассматривая лезвие через лупу.
– Между прочим, куда был нанесен удар?
– Вся верхняя часть черепа сквайра Эддлтона была рассечена, как гнилое яблоко, - ответил Лестрейд.
– Поистине чудо, что к нему вернулось сознание хотя бы на миг. Чудо, довольно-таки неприятное для мистера Лонгтона, - добавил он.
– Говорят, сквайр произнес его имя.
– Стройная молодая женщина, рыдая, вбежала в комнату. Ее темные глаза лихорадочно горели, руки были крепко сжаты.
– Спасите его!
– дико кричала она.
– Он невиновен, клянусь вам! О мистер Холмс, спасите моего мужа!
Не думаю, чтоau кто-нибудь из нас, не исключая даже Лестрейда, остался равнодушным в этот момент.
– Я сделаю все, что в моих силах, - сказал Холмс мягко.
– А теперь расскажите мне о своём муже.
– Он самый добрый человек на свете!
– Не сомневаюсь. Но я имею в виду его внешние данные. Например, могли бы вы сказать, что он ростом выше сквайра Эддлтона?
Миссис Лонгтон удивленно взглянула на Холмса.
– Конечно, нет, - сказала она.
– Ведь сквайр выше шести футов...
– Так. Мистер Винсент, может быть, вы сможете уточнить, когда сквайр Эддлтон начал продавать свое имение по частям?
– Первая продажа имела место два года тому назад, вторая примерно полгода, - ответил юрист без колебания.
– А теперь, мистер Холмс, если я вам не нужен, я уведу миссис Лонгтон в гостиную.
Мой друг поклонился.
– Нам незачем больше беспокоить миссис Лонгтон, - сказал он.
– Но мне хотелось бы сказать несколько слов дворецкому.
В ожидании последнего Холмс подошел к окну и, заложив руки за спину, глядел на пустынный ландшафт. Лестрейд, снова усевшийся за письменный стол, грыз кончик ручки и с любопытством глядел на Холмса.
– А, Морстед!
– сказал Холмс, когда вошел дворецкий.
– Вы, конечно, хотите сделать все, чтобы помочь мистеру Лонгтону. Мы приехали сюда с тем же намерением.
Дворецкий беспокойно переводил взгляд с Лестрейда на Холмса.
– Ну-с, - продолжал мой друг, - я уверен, что вы сможете оказать эту помощь. Например, постарайтесь вспомнить, не получал ли сквайр писем в тот вечер.
– Да, сэр. Он получил одно письмо.
– Вот как! Не можете ли вы еще чего-нибудь добавить?
– Боюсь, что нет, сэр. На конверте был местный штемпель, сам конверт был обычный, дешевый. Такими пользуются все. Но меня удивило...
– Дворецкий на миг замялся.
– Что же удивило вас? Может быть, поведение сквайра?
– тихо спросил Холмс.
– Да, сэр, как раз это самое. Как только я подал ему письмо, он тут же вскрыл его и начал читать. По мере того как он читал, на его лице появилось такое выражение, что я был рад убраться из комнаты. Когда я вернулся, сквайр вышел, а на колосниках камина тлели куски сожженной бумаги.