Преступления и призраки (сборник)
Шрифт:
Трое детей сидели кучкой на ковре в сумерках. Говорила Малютка, так что Папа за своей газетой насторожил уши – ведь юная дама, как правило, бывала молчаливой, и любой проблеск ее детского ума представлял интерес. Она нянчила потрепанное пуховое одеяльце, которое называла Скрутень и предпочитала любой из своих кукол.
– Хотела бы я знать, пустят ли Скрутня на Небо, – сказала она.
Мальчишки засмеялись. Они обыкновенно смеялись тому, что говорила Малютка.
–
– И я не пойду, если не пустят моего плюшевого медведя, – сказал Щекастик.
– Я скажу им, что он – хороший, чистый, синий Скрутень, – продолжала Малютка. – Я люблю своего Скрутня.
Она заворковала над ним и обняла его.
– Как насчет этого, папа? – спросил, как всегда горячо, Паренек. – Ты думаешь, есть игрушки на Небе?
– Конечно, есть. Все, что может сделать детей счастливыми.
– Много игрушек, как в лавке Хэмли? – спросил Щекастик.
– Больше, – твердо произнес Папа.
– У-у! – все трое.
– Папочка, – сказал Паренек, – я вот думал о потопе.
– Да, голубчик. Что же с потопом?
– Ну, история о Ковчеге. Все эти животные в Ковчеге, каждого по паре, сорок дней. Ведь так?
– Так рассказывают.
– Ну, тогда что ели хишники?
С детьми надо быть серьезным, их нельзя отталкивать глупыми объяснениями. Детские вопросы на подобные темы, как правило, куда толковее родительских ответов.
– Вот что, голубчик, – заговорил Папа, взвешивая слова, – эти истории очень, очень старые. В Библию они попали от древних евреев, но те переняли все это у вавилонян, а вавилоняне, скорее всего, переняли у кого-то еще, совсем уж давно, в начале времен. Если история вот так передается, то немножко добавляет один, немножко добавляет другой, и потому ты никогда не узнаешь все в точности так, как было дело. Евреи поместили это в Библию точно так, как услышали, но все происходило за тысячи лет до того.
– Так это неправда?
– Нет, я думаю, правда. Я думаю, был великий потоп, и я думаю, что некоторые люди спаслись, и что они спасли своих животных, точно так же, как мы постарались бы спасти Ниггера и монкстонских петухов с курами, если бы нас затопило. Потом они могли начать все сначала, когда спала вода, и, естественно, они были очень благодарны Богу за свое спасение.
– А что думали те люди, которые не спаслись?
– Ну, этого мы сказать не можем.
– Они не могли быть очень благодарны, правда?
– Настал их час, – сказал Папа, который был немного фаталистом. – Думаю, так было лучше.
– Здорово же не повезло Ною, что его после всех этих забот проглотила рыба, – сказал Щекастик.
– Глупый осел! Это Иону. Кит, да, папа?
– Кит! Да кит и селедку не проглотит!
– Тогда акула?
– Ну, тут опять старая история, перекрученная так и сяк. Без сомнения, он был святой человек, который спасся от большой беды на море, а потом матросы или еще кто-нибудь, кто им восхищался, придумали такое чудо.
– Папа, – сказал вдруг Щекастик, – мы ведь должны поступать точно так, как поступал Иисус?
– Да, голубчик. Он был самый благородный человек, который жил когда-нибудь на земле.
– А Иисус спал каждый день с двенадцати до часу?
– Я никогда не слыхал, чтобы Он это делал.
– Ну тогда и я не буду спать с двенадцати до часу.
– Если бы Иисус был мальчиком, который растет, и Ему велели бы спать его мама и доктор, я уверен, Он бы так и сделал.
– А солодковый сироп Он пил?
– Он делал, что Ему говорят, сын, я уверен в этом. Он был хороший человек, а потому должен был быть хорошим мальчиком – совершенным во всем, что Он делал.
– Малютка вчера видела Бога, – заметил Паренек между прочим.
Папа уронил газету.
– Да, мы решили лежать на спине и смотреть в небо до тех пор, пока не увидим Бога. Так что мы постелили на лужайке большое одеяло, а потом все легли рядышком и смотрели, и смотрели. Я ничего не увидел, и Щекастик ничего не увидел, но Малютка сказала, что она Бога видела.
Малютка кивнула с обычным для нее мудрым видом.
– Я видела Его, – сказала она.
– Как же Он выглядел?
– О-о, просто Богом, да и все.
И ничего больше не хотела сказать, а только обнимала своего Скрутня.
Вошла Госпожа, прислушалась, чуть ли не с трепетом, к неприкрытой дерзости детских понятий. И, однако, в этой дерзости состояла самая сущность веры. Все это было так неоспоримо реально!
– Кто сильнее, папа, Бог или Дьявол? – теперь рассуждал Паренек.
– Ну, Бог ведь правит всем.
– Тогда почему Он не убьет Дьявола?
– И не снимет скальп? – добавил Щекастик.
– Тогда бы все беды прекратились, правда, папа?
Бедняга Папа оказался в основательном нокауте. Госпожа пришла на помощь.
– Если бы все было хорошо и просто в этом мире, не было бы против чего сражаться, а тогда, Паренек, наши характеры никогда бы не закалились.
– Было бы, как футбольный матч со всеми игроками на одной стороне, – сказал Папа.