Преступления и призраки (сборник)

Дойл Артур Конан

Никогда я не забуду ужасов этой ночи! Когда на нас опустилась темнота, вблизи замаячил силуэт огромной скалы, и мы поняли, что проходим Элайза Крэйг. В каком-то смысле хорошо было знать, что он остался позади, потому что теперь не осталось земли, которой нужно было бы бояться – только огромная ширь Ирландского моря. В короткие промежутки, когда поднималась туманная завеса, мы видели мерцающие позади нас огни шотландских маяков. Волны ужасали днем, но теперь стали еще хуже. Легче было видеть их вздымающимися над нами, чем слышать, как они шипят и свистят над головой, и не различать ничего, кроме случайного отсвета пенной линии. Один и только один раз луна выпуталась из плотных торопливых туч,

затмивших ее лик. Тогда перед нами явилась было огромная ширь пенных мечущихся вод, но темный поток проносился по небу – и серебристый свет быстро угас, и снова воцарилась мгла.

Что за долгая и утомительная ночь! Замерзшие, голодные и дрожащие от ужаса, мы трое прижались друг к другу, вглядываясь во мрак и молясь так, как никогда не молились раньше. Все эти долгие часы мы по-прежнему неслись сквозь воды – неслись на юго-запад, потому что ветер был теперь северо-восточный. Когда забрезжил день, серый и хмурый, мы увидели изрезанное побережье Ирландии, обрамляющее весь западный горизонт. И вот теперь, при первом смутном свете зари, с нами случилось огромное несчастье. Было ли это результатом долгого напряжения, или особенно яростный порыв ветра рванул парус, мы так и не узнали, но вдруг раздался резкий треск, звук разрыва, а в следующее мгновение мачта уже волочилась сбоку, а паруса и такелаж хлопали по поверхности воды. Раз наше движение прекратилось, в тот же миг огромная волна опрокинулась на судно и почти потопила нас. К счастью, удар был так силен, что накренил корпус, и яхта всплыла носом вперед. Я отчаянно вычерпывал воду шляпой, потому что лодка наполовину наполнилась и я знал: еще немного – и она потонет, но сколько я ни вычерпывал, столько же, и даже больше, захлестывало внутрь. Именно в этот момент, когда казалось, что все уже кончено, я услышал, как радостно вскрикнула моя сестра, и, подняв взгляд, увидел большой паровой катер, продвигающийся к нам сквозь шторм. Тогда слезы, которые я так долго сдерживал, пришли ко мне на выручку, и от радости, которая охватила нас, когда мы поняли, что спасены, я раскис окончательно.

Нашим спасителям не просто было нас выручить, потому что соприкосновение двух суденышек представляло опасность для обоих. Но нам бросили канат, и доброжелательные руки перетащили нас одного за другим в безопасное место. Моди была в обмороке, а мы с сестрой так ослабели от холода и усталости, что нас, беспомощных, на руках перенесли в каюту катера, где дали немного горячего супа, а потом мы заснули, как ни качало и ни бросало маленькое судно.

Сколько мы спали – не знаю, но когда я проснулся, уже было, кажется, за полдень. Сестра и Моди лежали на койке напротив, и я видел, что они еще спят. Высокий чернобородый человек склонялся над картой, пришпиленной к столу, вымеряя расстояния циркулем. Когда я пошевелился, человек этот поднял взгляд и увидел, что я не сплю.

– Ну, приятель, – ободряющим тоном произнес он, – как дела?

– Хорошо, – сказал я, – благодаря вам.

– Вы были на волосок, – заметил он. – Посудина пошла ко дну через пять минут после того, как вас подняли на борт. Знаете, где вы теперь?

– Нет, – сказал я.

– Рядом с островом Мэн. Мы собираемся вас высадить на западном побережье, где вряд ли нас кто-нибудь увидит. Нам придется для этого сойти с курса, и я бы предпочел взять вас во Францию, но хозяин думает, что вас надо отослать домой как можно скорее.

– Почему вы не хотите, чтобы вас видели? – спросил я, приподнимаясь на локте.

– Неважно, – отозвался он, – не хотим, и этого достаточно. А еще – и вы, и девочки должны помалкивать о нас, когда высадитесь. Скажете, что вас спасли рыбаки.

– Хорошо, – пообещал я.

Меня очень удивила серьезность, с которой

он этого потребовал. На какое же судно мы попали? Может быть, контрабандист, наверняка что-нибудь незаконное, а не то – почему бы так беспокоиться, чтоб не увидали? Но они были добры к нам, так что, кем бы они ни были, не нам их разоблачать. Лежа и раздумывая об этом, я вдруг услышал шум на палубе, и тут же в люк просунулась чья-то голова.

– Прямо по курсу судно, похоже на канонерскую лодку, – сообщил заглянувший.

Капитан – я предположил, что черноволосый был капитаном – уронил циркуль и бросился на палубу. Через минуту он спустился обратно, явно взволнованный.

– Пойдем, – сказал он, – мы должны избавиться от вас немедленно.

Он разбудил девушек, и нас троих поторопили к борту и в лодку, где сидели на веслах два моряка. Холмистое побережье острова оказалось не больше чем в сотне-другой ярдов. Когда я спускался в лодку, человек средних лет в темном костюме и сером плаще положил мне руку на плечо.

– Помните, – сказал он, – молчание! Вы можете причинить много вреда!

– Ни слова, – ответил я.

Он помахал нам на прощание, наши гребцы взялись за весла, и через несколько минут мы ступили наконец ногами на твердую землю. Лодка быстро отплыла обратно, а потом мы увидели, как катер помчался к югу, очевидно, спеша ускользнуть от большого судна, чей дым виднелся вдали. Со второго взгляда катер был уже только точкой на воде, и с того дня до нынешнего мы больше не видели наших спасителей и ничего о них не слыхали.

К счастью, у меня в кармане было достаточно денег, чтобы послать телеграмму отцу, а потом мы дождались в гостинице в Дугласе, пока он сам приехал и забрал нас. Страх и неизвестность побелили его волосы; но он за все был вознагражден, когда снова нас увидел и сжал в объятиях. На радостях он даже забыл отругать нас за то предательство, что послужило причиной наших несчастий; и ничуть не менее теплый прием нас ожидал, когда мы вернулись на берега Клайда, в том числе и со стороны самого старины Джока, полностью простившего нам бегство.

А кто были наши спасители? Это достаточно сложный вопрос, и все-таки у меня есть догадка по этому поводу. Через несколько дней после нашего возвращения вся Англия гудела от разговоров о том, что Стивенс, знаменитый главарь фениев, благополучно бежал на континент. Может быть, я фантазирую на пустом месте; но мне часто казалось, что если бы та канонерская лодка догнала тот катер, вполне возможно, что упомянутый мистер Стивенс никогда бы ни объявился на дружественных берегах Франции. Однако, какова бы ни была его политика, а если нашим спасителем действительно был мистер Стивенс, то он оказался нам хорошим другом в беде, и мы часто вспоминаем с благодарностью наше короткое знакомство с пассажиром в сером плаще.

Церковно-приходской журнал

Перевод Г. Панченко

Эта история началась в шесть часов вечера: не так уж и поздно, но зимой рано темнеет. Мистер Помрей, директор и владелец типографии, как раз собирался завершить рабочий день и отправиться домой. Собственно, для него это означало всего лишь перейти из задней комнаты, где располагалась типография, в переднюю, где располагалось все остальное. Он уже встал из-за стола, когда из прихожей навстречу ему шагнул юный мистер Картоффли. Это был невозмутимый молодой человек, лицо которого и обводами, и общей одухотворенностью чувств в точности соответствовало его фамилии. Правда, он отличался довольно редкой способностью в точности и без вопросов выполнять то, что ему поручено. Вообще-то, у работодателей это обычно считается достоинством, но всему своя мера.