Преступления и призраки (сборник)
Шрифт:
4) Клуб Терф, где запретили появляться проштрафившемуся Хоукеру. Первоначально членов его объединяло увлечение бегами – недаром название клуба происходит от наименования беговой дорожки для лошадей (the Turf). Тут мы находим две нестыковки: во-первых, с самого момента возникновения это был чрезвычайно элитный клуб «для герцогов», и нетитулованного Хоукера туда явно не приняли бы (могли бы допустить разве что в качестве гостя). Во-вторых, автор допускает серьезный анахронизм, поскольку клуб был основан лишь в 1868 году, и маловероятно, чтобы Хоукер, которому в рассказе не менее 35—40 лет, прожил еще шестьдесят при описанном образе жизни. Случайная ли это ошибка или намеренная (Конан Дойл порой осознанно прибегал к подобным мистификациям), судить невозможно.
А теперь пора рассказать о тех удивительных личностях, которые ходили по этим улицам, обедали в этих ресторациях, убивали время в этих клубах. История Англии вообще изобилует эксцентричными фигурами, но описываемые годы в этом отношении были особенно щедры. Регентство (Regency) – вот как называется этот сравнительно недолгий, но очень важный период в истории Англии. Формально он длился с 1811 г. (когда король Георг III был признан недееспособным и его сына-наследника назначили регентом при нем) по 1820 г., когда Георг III умер и его сын сам стал королем – Георгом IV. В более широком смысле Регентство охватывает 1795—1837 гг. (последние годы правления Георга III, царствование Георга IV и Вильгельма IV), до воцарения королевы Виктории – по сути, жизнь одного поколения англичан. Это время отличалось своеобразием и в политике, и в архитектуре, в литературе и искусстве, в общественных отношениях и модах. Период, отмеченный как большими достижениями в науке и технике, так и жесткой социальной напряженностью, войнами на морях, угрозой французского вторжения и неуверенностью в завтрашнем дне, что неизбежно приводило к разгулу низких страстей и преступности.
Чьи же портреты предлагает нам рассмотреть автор в начале рассказа? Хотя каждый из них достоин отдельной книги, мы можем уделить и лордам, и спортсменам лишь по несколько строк.
Лорд Мельбурн (Melbourne) – Уильям Лэм, 2-й виконт Мельбурн (1779—1848) – видный государственный деятель, занимавший высокие посты в правительстве (в том числе премьер-министра, хотя и недолго). Принадлежал к партии вигов. Начал свою карьеру еще при Вильгельме IV, отце королевы Виктории, отличался рассудительностью и умеренностью.
Роберт Пил (Peel), 2-й баронет (1788—1850) – государственный деятель консервативного направления. Дважды был премьер-министром (1834—1835 и 1841—1846). Способствовал созданию партии консерваторов из остатков потрепанной партии тори. Лорд Пил был инициатором создания полиции как государственной службы охраны порядка, почему английских полицейских тогда же прозвали «бобби» (уменьшительное от Роберт), как и зовут по сей день.
Артур Уэссли (Weasseley), 1-й герцог Веллингтон (1769—1852) – один из виднейших полководцев XIX столетия. Ирландец на английской службе, в юности – порядочный шалопай, он нашел себя на военном поприще. Всего он участвовал в 60 кампаниях в разных краях света, в том числе в Индии, но главную славу ему принесла борьба с Наполеоном. Веллингтон, назначенный в 1814 г. главнокомандующим английскими войсками, стал победителем императора французов при Ватерлоо (1815 г.). Он оставался на посту главнокомандующего до самой смерти, но по окончании французской кампании занимался в основном политикой. Принадлежал к партии тори. Скончался в 83 года, был удостоен государственных похорон – эту почесть до него оказали адмиралу Нельсону, а после него – только Уинстону Черчиллю.
Граф Альфред д’Орсе (D’Orsay) и леди Блессингтон – колоритные фигуры первой половины XIX столетия. Он (1801—1852) – сын наполеоновского генерала, художественно одаренный юноша, вынужден был за неимением средств к существованию пойти на военную службу, но, прибыв по делам в Англию в 1821 г., встретил леди Маргариту – и навсегда остался при ней. Она (1789—1849), двенадцатью годами старше Альфреда, дочь небогатого и грубого ирландского помещика, к моменту встречи была замужем за графом Блессингтоном, вдовцом с четырьмя детьми, и повидала немало плохого в жизни. Они сошлись и прожили до конца своих дней, не расставаясь, особенно после смерти мужа. Жили широко, общались с писателями и художниками, наделали долгов, вынуждены были все распродать и перебраться во Францию, но… там Маргарита внезапно умерла, а Альфред пережил ее всего на три года.
Джордж Брайан Бруммель (Brummell) (1778—1840), или Красавчик Бруммель, не сделал никакой карьеры, хотя и пользовался благоволением принца-регента. Вершиной общественного признания стал для него статус арбитра в клубе (см. выше). Его отец служил секретарем у знатного вельможи, поднявшись до этого уровня из простых лакеев. Бруммель вел рассеянную светскую жизнь, играл, проигрывал, платил долги, растрачивая состояние, сколоченное за многие годы отцом, и прославился только как законодатель моды. Считается, что именно он ввел в обиход привычный нам и ныне состав мужского костюма-тройки с галстуком (хотя фасоны и менялись). К 26 годам деньги все кончились, кончилось и положение фаворита, поскольку принц Уэльский, став регентом, несколько остепенился и отставил прежних друзей. Бруммель бежал во Францию, чтобы не попасть в тюрьму за долги, однако к 1835 году он докатился до тюрьмы и там. Друг Олвенли помог Бруммелю получить место консула в захудалом порту Каэн, где бывший щеголь и умер в госпитале для бедняков, парализованный, безумный, от последствий апоплексического удара (инсульта). Тем не менее его запомнили как характерную фигуру, символ своей эпохи, и в 2002 году статуя Бруммеля была установлена в Лондоне, на одной из улиц, где он когда-то фланировал.
Уильям Арденн, 2-й барон Олвенли (Alvanley) (1789—1849), младший друг Бруммеля, дослужился до чина капитана гвардии (точнее, купил чин), но занимался в основном светскими развлечениями. Он также входил в круг близких друзей регента, но остался в нем и после того, как Бруммеля отставили. Рассказывают, будто на одном маскараде регент, прогуливаясь с Олвенли по залу, в упор не заметил Бруммеля, давая понять, что в нем больше не нуждается. Бруммель, улучив минутку, спросил у Олвенли, имея в виду принца: «Послушайте, а кто этот ваш толстый приятель?» Несмотря на это, Олвенли не оставил друга в беде, когда тому пришлось бежать, и снабжал его деньгами до 1835 года, когда сам окончательно спустил все, включая родовое поместье, за карточные долги. После этого ему ничего не осталось, как поступить в провинциальный полк в чине корнета, на чем и закончить свои дни.
Великий поэт Джордж Гордон Байрон (1788—1824) появился на литературной сцене Англии в 1807 году, опубликовав сборник юношеских стихов «Часы праздности» (Hours of Idleness), на которые намекает Хоукер. Резко критический отзыв на этот сборник (в эдинбургском журнале) появился в 1808 году. Байрон в то время действительно еще оставался студентом Кембриджа. Через несколько лет он покинул родину и больше не возвращался. Соответственно, время действия рассказа – 1808 г., то есть с момента основания клуба Ватье миновал всего год. С другой стороны, в то же самое время Крибб еще не ушел на покой, наоборот, его боксерская карьера была в зените: чемпионом Англии он стал в 1809 году, сошел с ринга непобежденным в 1814 (правда, с 1811 г. в поединках чемпионского уровня больше не выступал: ему, как в свое время Джексону, никто не решался бросить вызов), а трактиром обзавелся уже в 1820-х. Так что налицо неустранимый анахронизм.
В тексте рассказа на видном месте стоит упоминание, хотя и краткое, о «великом Джоне Дойле». Разумеется, Артур Конан Дойл не мог обойти вниманием человека, который был не только современником всех упомянутых лиц, но и приходился автору дедом. Речь идет об уроженце Дублина Джоне Дойле (1797—1868), художнике, карикатуристе и литографе, который, переселившись в Лондон, стал достаточно известен, чтобы купить дом в Гайд-Парке, воспитать семерых детей и общаться со светилами литературы, искусства и политики; но никто из них не подозревал, что остроумные и злободневные карикатуры, выходившие ежемесячно в течение 24 лет во время сессий парламента, известные всей стране и подписанные буквами «H.B.», были выполнены им. Кстати, среди его карикатур есть и изображение боксирующих спортсменов-любителей. Только в 1843 г. в письме к лорду Роберту Пилу (см. выше) он раскрыл свою тайну. Таинственные буквы были составлены из удвоенных инициалов J и D. Четверо сыновей Джона, в том числе и младший, Чарльз Элтамонд Дойл, стали художниками. Рождение этого сына в 1832 г. стоило жизни его жене Марианне Конан; именно Чарльз стал отцом Артура Конан Дойла, соединившего имена деда и бабушки.
Картина была бы неполна, если бы автор ограничился лишь известными личностями, и он этой ошибки не допустил. Безликая масса присутствует в рассказе в виде пьяненьких Трелони и Джорджа, джентльменов «из северных провинций». В оригинале употреблено обобщенное название «the Shires», аналог русского «удел» – этот термин территориального деления страны и происходит от древнего слова со значением «делить». «The Shires» воспринимается как символ английской «глубинки», поскольку термин сохранился в названиях внутренних графств – Йоркшир, Бедфордшир и др. Всего их 32; границы и названия их неизменны уже более тысячи лет, в отличие от административных границ, которые то и дело меняются, внося путаницу. В данном случае упоминание о «Shires» дает характеристику персонажа – зарвавшегося провинциала в столице.