Преступления страсти. Жажда власти (новеллы)

– Ее родителям, наверное, горные демоны разум помутили, если они решили назвать свое отродье Ланьэр. Какое имя, какое прекрасное имя – Орхидея! Но какая же это орхидея? Так себе, маньчжурский репейник. И до чего же убогое княжество – Ехэ! Сочетание слов «Ланьэр Ехэнара», орхидея из Ехэ, оскорбляет мой слух.

– Зачем же ты прихватил ее с собой, если тебе ничего в ней не нравится?

– А что оставалось делать? Поездка не удалась, ни одной красавицы не везем императору. Девчонка хотя бы свежа собой и не так уж безобразно толста, как все деревенские красотки. И ножки у нее маленькие, хотя их и не бинтовали, как положено. Варвары-маньчжуры не приемлют изысканных обрядов Поднебесной. И строение «пещеры наслаждений» у нее правильное, повивальная бабка проверила. А потом, ты же видел: девчонка сама хотела, чтобы мы ее приметили. Невежественные, дикие маньчжуры попрятали от нас своих дочерей. Некоторые из их «красоток» даже лица себе изуродовали, хотя и так невзрачны. Как будто это невесть какое горе или бесчестие – попасть в число наложниц Сына Неба! А девка вылезла вперед: мол, вот она я, поглядите на меня.

– Зря старалась, дурочка. Глядеть особо не на что. Ничего у нее не выйдет, не понравится новая наложница императору. А с другой стороны, ну что у них за жизнь, у бедняжек, в нашем Запретном городе? Император один, наложниц у него бессчетное количество. Целая жизнь пройти может, а Сын Неба ни разу и не призовет к себе…

– Так ведь на сей предмет и существует Палата важных дел. [1] Там за очередью следят, чтобы каждой счастье выпало, чтобы к каждой император изволил войти.

– Император изволил? Да как же он может изволить, когда ему надо разрешение супруги получить? Письменное, с печатью – для каждого раза…

– Ну, ради девчонки, которую мы сегодня привезли, разрешение и брать-то не стоит. Не заслуживает она того, чтобы Сын Неба изливал в ее чрево драгоценное семя драконов. [2]

Старый опытный евнух как в воду смотрел… Честолюбивая девчонка, которая нарочно постаралась попасться на глаза императорским посланцам, приехавшим в маньчжурское селение за юными красавицами, просчиталась.

Ланьэр думала, что главное – оказаться во дворце, а уж там-то все пойдет как по маслу. Ну, оказалась она во дворце и… стала всего лишь одной из многих. Три тысячи наложниц и три тысячи евнухов жили здесь. Рассказывали, будто спальню императора посещали десять любовниц в день, но это были только слухи. Сянфэн был даосом и берег свое здоровье от избытков наслаждений. Все хорошо в меру. Не более одной женщины за ночь, потому что женщина не должна отнимать у мужчины силу – она должна даровать ему здоровье!

Совершенно как в мудрых старинных стихах:

У императора Сянфэна была одна жена-императрица, одна «императорская драгоценная наложница», или хуан гуй фэй, две обычные «драгоценные наложницы» – гуй фэй, четыре обычные наложницы, называвшиеся просто фэй, шесть конкубин, или бинь, – сожительниц, а все остальные – бессчетное количество «дам для услуг» разных рангов. Ранги именовались так: «драгоценные люди» – гуй жень, «постоянно находящиеся» и, наконец, «отвечающие согласием». Последние являлись низшим рангом наложниц, и именно к ним была причислена Ланьэр. Потому что не настоящая красавица – ножки-то не перебинтованы!

А вот кстати о ножках. Китайским девочкам начиная с пяти лет бинтовали ноги так, что ступня не могла расти. Пальцы загибались внутрь, кости плюсны выгибались дугой, и ступня превращалась в «копытце». Причем идеальными по размеру считались ножки, когда длина основания ступни не превышала трех дюймов – примерно семи с половиной сантиметров. Ходить без специальной обуви, имея такие ножки, было невозможно, к тому же дама при ходьбе так и клонилась из стороны в сторону, словно тростник под ветром, передвигаясь меленькими шажочками. Иногда красавица вовсе не могла ходить, что еще более подчеркивало ее изысканность: стало быть, ее следует носить в паланкине. Впрочем, в глазах мужчин это лишь прибавляло женщине очарования. Перебинтованные ножки назывались «Золотистые Лилии» или «Золотистые Лотосы». А занятие любовью именовалось «Прогулкой меж Золотистых Лилий».

Рассказывают, что у одного из императоров династии Тан была наложница по имени Яо Нян. Император повелел ювелирам сделать золотой лотос высотой в шесть футов. Внутри цветок был выложен нефритом и украшен драгоценными камнями. Яо Нян приказано было туго забинтовать свои ноги, придав им форму молодого месяца, и в таком виде танцевать внутри цветка. Говорили, что танцующая Яо Нян была столь необыкновенно легка и грациозна, что, казалось, скользила по цветку… Восхищенный император повелел отныне бинтовать ножки всем красавицам.

Но вернемся во дворец Сянфэна.

Конечно, император посещал не только хуан гуй фэй, гуй фэй или фэй. Он любил разнообразие и порою удостаивал своим вниманием новеньких. И как-то раз увидел в списке девушек низшего ранга красивое имя – Ланьэр.

Какой же китаец не любит орхидей? Сколько стихов посвящали им поэты дней ушедших и ныне живущие! Ну вот хотя бы это:

И вот из дворца Сына Неба в Запретный двор пришло распоряжение насчет Ланьэр. Орхидею принялись готовить к августейшей ночи. Ее хорошенько помыли, умастили благовониями, а потом, не одевая, завернули в покрывало из пуха цапли (цапля издревле считалась символом чистых намерений). Появился евнух для особых поручений – поручения эти состояли в том, чтобы приносить девушек на ложе Сына Неба. Евнух взвалил Ланьэр, завернутую в покрывало из пуха цапли, на спину и понес в спальный дворец, где осторожно опустил в императорскую постель.

Император уже возлежал на ложе. Таков был обряд – ожидать женщину в постели. Ланьэр скользнула к нему под одеяло – и замерла от страха… Так, не шевелясь, и пролежала все время, пока ею владел Сын Неба.

Все закончилось очень быстро – так быстро, что Главноуправляющий Палаты важных дел, который вместе с евнухом, принесшим Ланьэр, ожидал окончания постельной церемонии в соседней комнате, даже не успел крикнуть: «Время пришло!»

Да, был такой обычай: если наложница задерживалась в опочивальне надолго, Главноуправляющий, заботясь о том, чтобы император не перетрудился, обязан был прокричать: «Время пришло!» Не откликнется Сын Неба в первый раз – кричи еще. Не откликнется снова – кричи в третий раз. Ну а на третий раз государь просто обязан был отозваться, как бы ни был увлечен «прогулкой меж Золотистых Лилий». Иначе какой же он даос, если не в силах в любое мгновение воспротивиться наслаждению?!