Преступники и преступления с древности до наших дней. Гангстеры, разбойники, бандиты
Шрифт:
Союз мафии с «Корпорацией убийств» сразу покончил с дорогостоящими и трудными войнами между отдельными бандами. Впервые крупные преступные механизмы работали вместе не только на местном уровне, но и в национальном масштабе, порождая эпидемию воровства и убийств. А выигрыш от всего этого заключался в том, что теперь помойные крысы могли не мешать друг другу.
Убийства были поставлены на поток. Действуя как современное предприятие большого бизнеса, «Корпорация убийств» получала заказы как оперативный исполнитель. Главным палачом здесь считался надменный, самовлюбленный руководитель банды по имени Эйб Релес.
Хотя Багси Сигел горел желанием участвовать в убийствах. Лучиано запретил ему это, сказав: «У меня для тебя есть
Лаки Лучиано сделал Сигела своим главным помощником, оставив всю грязную работу Эйбу Релесу и его безжалостной крысиной стае. Лучиано назначил Бухалтера руководить бандой, а Анастасиа был приставлен к Релесу, чтобы присматривать за ним и за его рядовыми убийцами. Анастасиа получил позже прозвище «Главный палач».
Создатели новой структуры организованной преступности очень скоро начали пожинать плоды своей деятельности. «Корпорация убийств» принимала многочисленные заказы со всех концов страны на свои омерзительные услуги: контракты на убийства для поддержки рэкета во всех промышленных городах страны. Просуществовав десять лет, эта организация совершила, по приблизительным подсчетам, не менее тысячи заказных убийств.
Правда, к тому времени Сигел давно уехал из Нью-Йорка и «Корпорация убийств» распалась, а многие из ее персонала находились в длительном тюремном заключении. Кое-кого посадили на электрический стул в тюрьме Синг-Синг.
Лучиано, став главой преступного мира, не переставал наслаждаться своим новым положением, однако и его внезапно поразила та же самая болезнь, что свела со света его предшественников, — алчность.
Возможно, это было следствием его юных лет, когда он был головорезом в юго-восточной части Манхэттана. В те годы он не только воровал и передавал наркотики, но и служил посыльным и посредником в борделях. Он был хорошо осведомлен о том, как обращаться с проститутками. Поэтому Лаки создал систему работы девиц по вызову, которая стала давать ему доходы, превышающие доходы от азартных игр, наркотиков, плату за «защиту» и все прочие виды рэкета.
В период расцвета в его борделях служили более двухсот «хозяек» и более тысячи девиц, работавших по вызову и плативших дань его казначеям, которая за год составляла около десяти миллионов долларов. Но и этот доход показался Лаки Лучиано недостаточным. Он начал требовать больше с «хозяек» за участие в этом бизнесе. Те, в свою очередь, отбирая деньги у девушек, начали восставать. Но обитавший в своем роскошном номере «Вальдорф-Астории» Лучиано не имел представления о том, что происходит внизу, на улице. Он не уважал женщин, которые были его белыми рабынями. «Шлюхи есть шлюхи, — любил говорить он. — С ними всегда можно сладить. Они никчемные твари». Лучиано в скором времени предстояло узнать, что он был не прав.
Колоссальной его ошибкой было то, что, презирая этих женщин, он постоянно держал их рядом для себя и своей компании. К тому же, поскольку Лаки считал их «безмозглыми потаскухами», он забывал иногда об осторожности и вел при них телефонные разговоры о различных делах, связанных с преступной работой.
Несколько женщин из его свиты — Нэнси Прессер, Милдред Харрис, Коки Фло Браун и другие были далеко не безмозглыми. У них была отличная память.
B 1935 году, в период расцвета Лучиано и господства его банды над всем преступным миром, желающие преобразований граждане Нью-Йорка начали кампанию по обузданию организованной преступности. Но хотя во главе городского муниципалитета находился смелый и честный мэр Фиорелло Ла Гуардиа, он был бессилен подавить столь тщательно законспирированную и сложную машину, какой была мафиозная организация Лучиано. Для расследования было специально создано Большое жюри, которое неожиданно пришло к выводу, что прокурор графства Нью-Йорк не исполняет должным образом своих обязанностей. Раздались настойчивые требования назначить специального прокурора. Эта просьба была принята во внимание губернатором штата
Томас Льюи, которому вскоре предстояло сменить Лимана на посту губернатора штата и который дважды баллотировался на пост президента США в качестве кандидата от республиканской партии и выступал в 1944 году против Франклина Л.Рузвельта, а в 1948 году против Гарри С.Трумэна, первые свои выстрелы по преступности нацелил в организаторов подпольных лотерей. Вслед за этим он обратил пристальное внимание на массовую торговлю белыми рабынями, осуществляемую Счастливчиком Лучиано.
Пока он решил не касаться причастности Лучиано к торговле наркотиками и различным видам рэкета. У него имелось достаточно доказательств, что Лучиано является хозяином подпольных публичных домов, чтобы прижать его к ногтю, и прижать основательно.
Вскоре после того, как Льюи начал свое расследование, Голландец Шульц на одном из совещаний у Лучиано предложил убить его. Лучиано не отверг и не принял этого предложения, но согласился с тем, чтобы Анастасиа последил за Льюи и составил план его устранения.
Анастасиа послушно выполнил задание, составил подробный план и передал его руководству. Но верховные советники «Синдиката» решили, что им выгоднее оставить Томаса Дьюи в живых, так как, убив его, они вызовут негодование общественности, которое окажется более разрушительным, чем трудности, которые мог создать бандитам специальный прокурор.
Шульц с этим не согласился. Он заявил, что направит своих собственных людей убить Льюи. После этого «Синдикат» вызвал Багси Сигела. Сам Лучиано обратился к нему:
— Пойди и подумай над тем, как нам избавиться от Голландца Шульца, — приказал он.
Сигел проследил за бывшим пивным бароном эпохи запрета на спиртное и узнал от одного из его помощников, что Шульц вечером 23 октября 1935 года планирует пообедать в своем любимом ресторане «Палас Чоп Хауз» в Ньюарке, в штате Нью-Джерси.
В тот вечер, приблизительно в 8 часов 20 минут, Голландец Шульц со своими приближенными Дулу Розенкранцем, Эйбом Ландау и Отто Берманом приехали в ресторан. Несколько позже туда явилась и жена Шульца, Фрэнси, в великолепном бархатном платье, с накидкой из серебристой лисы на плечах.
Но Шульц встретил ее без радости.
— Я занят, — извинился он. — Погуляй одна, сходи в кино. Жду тебя здесь в одиннадцать тридцать.
Через полтора часа Шульц, закончив ужинать, сидел, покуривая сигарету. В это время входная дверь ресторана открылась и появились двое незнакомцев. Один из них быстро, с деловым видом подошел к бару и шепнул бармену:
— Прячься под стойку, парень. — Бармену не надо было объяснять дважды, и он сел на пол за стойку.
Тем временем Лулу Розенкрани. Эйб Ландау и Отто Берман о чем-то шепотом разговаривали за другим столом. Шульц курил, не обращая внимания на то, что происходит вокруг него. Неожиданно человек, стоявший у бара, обернулся, вытащил пистолет сорок пятого калибра из кармана пальто и открыл огонь. Град пуль обрушился на Шульца. Он упал лицом на стол. Лулу Розенкрани, Эйб Ландау и Отто Берман упали на пол в лужи крови. Сцена напоминала знаменитую бойню з День Святого Валентина в Чикаго шесть лет тому назад.
Жив остался один Шульц. Остальные трое скончались сразу. Позже умирающего на больничной койке Голландца Шульца допрашивали власти, пытавшиеся выяснить имена боевиков, которые стреляли в него. Но жестокий убийца твердо придерживался бандитского кодекса чести. «Я никого не видел», — сказал он.
Голландец Шульц, очевидно, знал тогда то, что полиция узнала позже: уничтожить его приказал нью-йоркский «Синдикат». Ему было нетрудно об этом догадаться. Когда Багси Сигел сообщил Лучиано о результатах слежки за Шульцем, тот позвал Альберта Анастасиа и приказал ему «позаботиться» о Шульце в ресторане «Палас Чоп Хауз».