Преступники и преступления с древности до наших дней. Маньяки, убийцы
Шрифт:
В эту минуту меня отозвал в сторону мой помощник Виноградов.
— А ведь мы, ваше превосходительство, убитую-то отлично знаем, — начал он тихо.
— Как так? — удивился я.
— Очень просто. Я вспомнил, что убитая Настасья Ильина Сергеева судилась дважды за кражу и была, между прочим, замешана в последний раз в деле об офаблении Квашнина-Самарина. Помните это дело? Тогда еще виновником оказался сын титулярного советника и лишенный прав Николай Митрофанов.
— Да-да, помню.
И оказалось, что этот Митрофанов
— Голубчик, да ведь это — ценнейшие указания! — воскликнул я, обрадованный.
Подойдя к прокурору и следователю, я сказал:
— Думаю, господа, что скоро представлю вам убийцу.
— Как? Вы уж успели, через два часа после обнаружения преступления, напасть на след злодея?
Я улыбнулся.
— Скажите, г. Шнейферов, — начал я, — бывал ли кто-нибудь у убитой?
— Никого. Только за два дня до этого убийства, возвратясь со службы, я увидел у ней на кухне какого-то молодого, прилично одетого человека. На мой вопрос: кто это, она ответила, что это — ее брат.
— Отлично. Ну, а вы бы узнали по фотографической карточке этого неизвестного молодого человека?
— Наверное. Я пристально в него вгляделся, ибо, признаюсь, меня удивило его появление у убитой.
— Есть у нас, в нашем альбоме, портрет Митрофанова? — спросил я тихо Виноградова.
— Конечно.
— Так вот что, голубчик, поезжайте и сейчас же привезите его карточку.
Пока мы производили опросы и осмотры, Виноградов уже вернулся с карточкой Митрофанова.
— Ну-с, г. Шнейферов, — обратился я к нему, — взгляните на эту карточку внимательно и скажите, не этого ли человека видели вы третьего дня у убитой Насти?
Шнейферов впился глазами в карточку и почти сейчас же воскликнул:
— Да, да… Это — он, тот человек… брат.
— Увы, г. Шнеферов, не брат, а любовник, и ваша «девица по паспорту», горемычная Настасья — воровка и соучастница многих темных дел.
Бедный титулярный советник побледнел, как полотно, и с дрожью в голосе пробормотал:
— Вот-с, не ожидал… И подумать только, что они и меня убить, как барана, могли. Я ведь один…
И, истово перекрестившись, Шнейферов добавил:
— Благодарю тебя, Боже, что спас меня от руки злодеев.
Начались энергичные розыски Митрофанова.
Это был ловкий, смелый преступник, лишенный прав. Несмотря на молодость, бывший «сын титулярного советника» прошел блестящую и разнообразную воровскую школу.
Откомандированный моим помощником Винофадовым для розыска Митрофанова агент Жеребцов донес, что ему удалось напасть на след преступника.
— Каким образом?
— От некоторых лиц, знавших Митрофанова, мне удалось выведать, что у Митрофанова есть любовница, крестьянка Ксения Петровна Михайлова, которая посещает сестру свою Устинью Михайлову.
— Вы узнали, где проживает любовница Митрофанова?
— Нет,
— Отлично. Это очень важно.
Когда Виноградов сообщил мне это, я призвал к себе Жеребцова.
— Вы сделайте вот что: отправляйтесь немедленно к этой Устинье и узнайте от нее адрес сестры ее Ксении. Самую Устинью пока не арестовывайте, но распорядитесь о том, чтобы над нею был учинен строгий негласный надзор. Арестовывать ее не надо потому, что важно проследить, кто будет к ней являться. Результат вашего визита к Устинье сообщите мне немедленно.
Было около двух часов дня, когда Жеребцов вместе с другим агентом сыскной полиции Проскурилом и с околоточным местного участка подошли к дому N 63 по Малой Итальянской улице.
Это был большой каменный дом, несколько мрачного вида, с множеством подъездов и большими воротами во дворе.
Жеребцов позвонил к дворнику.
Околоточный надзиратель и другой агент спрятались за выступом подъезда.
Через минуту появился дворник.
— Чего вам? — флегматично обратился он к Жеребцову, не подозревая, конечно, в нем агента.
— Скажи, любезный, живет у вас в доме Устинья Михайлова?
— Живет. В квартире N 16, у господ Ивановых, в кухарках.
— А где эта квартира?
— Да вот, во дворе, прямо. Во втором этаже.
Только что Жеребцов повернулся к тротуару, чтобы предупредить другого агента и околоточного о том, что он сейчас отправится к Устинье Михайловой, как увидел, что к воротам дома, где он стоял, подъехала извозчичья пролетка. В ней сидели мужчина и женшина.
Машинально взглянув на них, Жеребцов вдруг вздрогнул и остановился, пораженный.
Что это? Видение?
Ведь этот слезавший с пролетки мужчина — не кто иной, как Митрофанов!
В груди Жеребцова забушевала буря радости.
Жеребцов, делая вид, что читает объявление, привешенное к воротам дома, искоса, одним глазом стал следить за приехавшей парочкой.
Сунув в руку извозчика какую-то мелочь, Митрофанов вошел во двор первым. За ним последовала его спутница, молодая, красивая женщина, одетая прилично, с шелковым белым платком на голове.
Через минуту они скрылись в подъезде.
— Стой здесь на месте. Не делай ни шагу! Я — чиновник сыскной полиции! — приказал дворнику Жеребцов.
Тот вытянул руки по швам.
— Ну, господа, — сказал Жеребцов, подходя к Проскурину и оклоточному, — случилось нечто весьма примечательное: сейчас сюда приехал со своей любовницей Митрофанов.
— Да неужели? — воскликнули они оба.
— Да. Судьба нам улыбнулась. Мы сейчас сцапаем этого молодчика.
Жеребцов с лихорадочной поспешностью начал отдавать приказания.
— Этот дом не проходной? — обратился он к дворнику.