Преступники. Факел сатаны
Шрифт:
Мальчики–рыбаки показали, что раненого профессора тащил по земле человек в светлом костюме. И уехал на красных «Жигулях». Азу Даниловну не раз видели в белом брючном костюме, «Жигули» же у нее были тоже красного цвета. И алиби у Орловой нет…
«Да, — подумал Чикуров, — она реальный претендент».
Правда, возникало несколько вопросов. Откуда у главной медсестры были полномочия распоряжаться местами в клинике?
Ну что ж, порой любовница имеет больше власти над ответственным товарищем, чем вышестоящие инстанции. С подобными случаями Чикуров сталкивался в своей практике не раз.
Теперь о том, почему
Ему вспомнилось, как вел себя Баулин последние месяцы. Переживал, рефлексировал, был подавлен и нервозен. Явно не в ладах с совестью.
Поезд пришел в столицу с опозданием — до конца рабочего дня оставалось сорок минут. Прямо с Вокзала Ольга Арчиловна позвонила Вербикову. Его секретарь сказала, что начальник следственной части прокуратуры республики уехал по делам и сегодня уже не будет. Дагурова постеснялась завести разговор о гостинице — ведь заранее не предупредила, и, таким образом, вопрос с жильем оставался открытым.
Порывшись в памяти, Ольга Арчиловна вспомнила неожиданную встречу в Москве (и где? в самом центре!), когда она только что приехала на стажировку, со школьной подругой Викой. Та радостно сообщила, что выскочила замуж за москвича, теперь живет в каком–то новом районе под названием Дегунино, и заставила Ольгу Арчиловну записать свой домашний телефон.
Дагурова не без колебаний набрала ее номер: одно дело просто повидаться, а другое — напрашиваться на ночлег.
Опасения оказались напрасными. Вика аж замурлыкала от счастья, что Ольга Арчиловна остановится у них, потребовала, чтобы тут же ехала, назвав адрес и код.
— Что это за код? — удивилась Дагурова.
— Теперь в Москве во многих домах ставятся в подъездах специальные устройства, — объяснила подруга. — Наберешь четыре–семь–один, и дверь откроется… В общем, жми ко мне.
— Спасибо, дорогуша, — растроганно произнесла Ольга Арчиловна. — Но я приеду позже. Есть дела…
— Только не очень задерживайся, прошу тебя! Так хочется посидеть, поговорить, вспомнить…
Конечно, можно было отложить дела на завтра, но Ольга Арчиловна не хотела терять время. Ни одного дня, ни одного часа.
Она решила начать с Дуюнова, друга жены Баулина. Адреса кукольного артиста у следователя не было, и она позвонила в театр. Там сказали, что Рюрик Петрович сегодня в спектакле не занят, и сообщили его домашний телефон.
Ответил мужской голос. Баритон, с приятными и почему–то очень знакомыми модуляциями. Узнав, что его беспокоит следователь по делу Баулина, Дуюнов без всяких сказал:
— Приезжайте. И назвал адрес.
— А код? — спросила Ольга Арчиловна.
— У нас вход свободный, — усмехнулись на том конце провода.
Артист жил неподалеку от станции метро «Новослободская», в старом солидном доме, с просторным вестибюлем и широченными лестничными площадками. Он встретил Дагурову в вельветовых брюках, мешком висевших на нем, и таком же пиджаке. Продолговатое лицо. Крупный нос, губы, внимательные, чуть ироничные глаза. Густые каштановые вьющиеся волосы, едва тронутые сединой, падали на плечи. Но самым примечательным у него были руки.
Дуюнов провел ее в комнату, набитую куклами, фигурками из дерева, ритуальными масками, снимками кукольных спектаклей.
— Собираю по всему свету, — сказал Рюрик Петрович. — Куда судьба забрасывает на гастроли… Кофе или чай? — предложил он.
— Благодарю, не стоит беспокоиться, — вежливо отказалась Дагурова, которую в присутствии Дуюнова потянуло на светский тон.
Они сели на широкую тахту, покрытую пледом с длинным ворсом. Стульев в комнате не было: какие–то пуфики, низенькие табуреточки и огромное вольтеровское кресло.
— Готов отвечать на ваши вопросы, Ольга Арчиловна, — сказал Дуюнов. — Что вас интересует?
И Дагурова вспомнила, где слышала его голос. Да, точно, по телевизору, в передаче «Будильник», которую любит и не пропускает Антошка.
«Знал бы он, что я сейчас сижу рядом с его любимым волшебником!» — подумала Ольга Арчиловна.
— Регина Эдуардовна Баулина, ее отношения в семье… — начала следователь.
— И со мной, — добавил Рюрик Петрович. — Будем играть в открытую. Я все знаю. И о покушении на Евгения Тимуровича, и о том, что ваш коллега допрашивал Регину Эдуардовну… Подтверждаю, что в тот злосчастный день, третьего июля, она действительно находилась в Конакове.
— Желательно, чтобы это подтвердил еще кто–нибудь, — сказала следователь.
— Увы, — развел руками артист. — Мы наши отношения с Региной Эдуардовной не афишировали. Щадили чувства и самолюбие Норы… Так что поверьте на слово…
— Насколько я поняла, у супругов Баулиных довольно непростые отношения, — сказала Дагурова.
— Эта трагическая история еще больше все осложнила.
— В каком смысле?
— Буду откровенен… Мы с Региной решили наконец пожениться… Ирония в том, что решение созрело окончательно именно третьего июля, в Конакове. Уверяю вас, это был бы выход для всех — Регины, Евгения Тимуровича и меня. Даже для Норы… Горькая правда всегда лучше сладкой лжи… Но теперь, после всего случившегося, Регина сказала, что никогда не бросит мужа! Пусть останется калекой, парализованным — она должна быть рядом!.. Я понимаю Регину. И не смею даже отговаривать. Честно говоря, считал бы себя последним человеком, если бы воспользовался этим случаем… Значит, не судьба нам жить вместе… Поверьте, думаю лишь об одном — чтобы Евгений Тимурович остался жив. — Дуюнов печально усмехнулся. — Как это бывает у русских интеллигентов: появились мысли о какой–то вине, греховности, искуплении и так далее… Может, помните, у Блока:
Под шум и звон однообразный,
Под городскую суету
Я ухожу, душою праздный,
В метель, во мрак и пустоту.
Я обрываю нить сознанья
И забываю, что и как…
Кругом — снега, трамваи, зданья,
А впереди — огни и мрак…
Вот такое у меня сейчас состояние…
Рюрик Петрович замолчал.
— Значит, если бы не этот выстрел, то…
— Вы правильно поняли, — кивнул Дуюнов. — Регина рассталась бы с Баулиным… Это надо было сделать давно, еще шесть лет назад. Но и тогда вмешалась судьба. Глупый, нелепый случай! Прямо какой–то рок!