Преступный человек (сборник)

Ломброзо Чезаре

В Северо-Американских Штатах максимальные цифры преступности (0,35—0,30 и 0,37 % на 1 тысячу человек) наблюдались в Вайоминге, Калифорнии, Неваде, в которых процент необразованных ничтожен (3,4–7,7 и 8,0 %), а минимальная преступность наблюдалась в Нью-Мексико (0,03 %), Каролине (0,06 %), Алабаме, Миссисипи, Джорджии, Луизиане, где процент безграмотных очень велик (65,0—55,0 %, а в трех последних – 49,1—50,9 %). Исключение составляют штаты Небраска, Айова, Мэн и Дакота, в которых пропорция преступников и безграмотных очень мала вследствие причин, о которых мы сейчас скажем.

В Англии округи Кентский, Глостерский и Миддлсекский занимают первое место

по уровню образования своего населения и отличаются в то же время высокой преступностью, между тем как в округах, стоящих на низком уровне образования, как, например, в Северном Уэльсе, Эссексе и Корнуолле, преступность очень мала [25] .

В России, по данным Эттингена, среди осужденных 25 % грамотных, между тем как пропорция грамотного населения во всем государстве вообще не выше 8 %.

25

«Загляните в судебные летописи, – говорит Ловернь, – и вы увидите, что наиболее упорные преступники-рецидивисты – все грамотны».

Наиболее убедительны цифры, приводимые Кохланом по Новому Южному Уэльсу: в 1880 году неграмотные составляли в нем среди честного населения 12 %, а среди нарушителей закона было: неграмотных 54,5 %, людей образованных 6,2 %, между тем как в 1891 году показатели эти выглядели так: 7, 4,1 и 7,4 %, что свидетельствует о том, что образованные люди совершают абсолютно и относительно больше преступлений, чем неграмотные.

С 1881 по 1891 год число школьников возросло со 197 412 до 252 940, а число арестованных – с 39 758 до 44 851, то есть на каждого прибавившегося школьника приходилось по одному арестованному. Соотношение между грамотностью населения и разного рода преступлениями представлялось в это время в следующем виде:

1. Распространение образования и выгоды его. Изучая внимательно и беспристрастно цифровые данные за последние годы, мы приходим к утешительному выводу, что образование далеко не так вредно влияет на преступность, как это казалось бы с первого взгляда, и что если оно и благоприятствует ее развитию, то только до известных пределов, за которыми образование становится уже противоядием против нее.

В странах, где просвещение очень распространено, увеличивается процент преступников с высшим образованием, но в то же время вырастает процент неграмотных преступников, а процент преступников со средним образованием уменьшается.

В Северной Америке среди осужденных за убийство было 33 % совершенно неграмотных, 64 % умевших читать и писать и 3 % людей с высшим образованием, между тем как среди нормальных людей процент неграмотных равен там всего 10 %.

В Австрии среди молодых людей Зальцбурга и Тироля неграмотных вовсе нет, но преступников из их числа 16–20 %.

Согласно последним изысканиям Жоли, мы находим во Франции:

то есть здесь наблюдается большая преступность среди населения со средним образованием и меньшая – среди лиц с высшим.

Неграмотные, как видно, заметно уменьшаются как среди солдат, так и среди осужденных, но среди последних – в меньшей степени, чем среди первых.

Факт этот выступает еще яснее, если мы станем изучать по бюллетеням Левассера и по статистическим данным Бодио процент школьников в Европе в частных и общественных школах, относительно населения, параллельно с процентом убийств и краж среди него. При этом мы получим следующие цифры:

¹ Имеются только общественные школы.

откуда видно, что с увеличением школ почти везде, кроме России и Швейцарии, падает число убийств.

Что касается краж, то процент их подвергается неправильным колебаниям, возрастая в Англии, Бельгии и Пруссии с увеличением числа школ и уменьшаясь в Испании при ничтожном количестве их.

В Италии наблюдается полный параллелизм между убийствами и кражами, с одной стороны, и народным невежеством – с другой: минимальная, средняя и максимальная степени образованности и преступности совпадают друг с другом, как это видно из следующих цифр.

На 100 тысяч человек населения приходится:

Из таблицы видно, что в городах Франции и Англии кровавые преступления становятся все более редкими, между тем как преступления против собственности, напротив, учащаются. То же можно сказать и о Бельгии, где общее количество тяжких преступлений начиная с 1832 года значительно сократилось, и о Швейцарии, в которой число их уменьшилось на 40 %.

Во Франции число тяжких преступлений, судимых ассизными судами^{12}, уменьшилось с 40 ⁰/0000 в 1825 году до 11 ⁰/0000 в 1881 году, а количество уголовных преступлений возросло с 48 тысяч до 205 тысяч.

В общем, преступность возросла на 133 %, но при этом количество кровавых преступлений уменьшилось, а покушений на женскую честь увеличилось с 302 в 1875 году до 2592 в 1880 году. Число краж поднялось в течение 1826–1880 годов на 238 %, мошенничеств – на 323 %, а преступлений против нравственности – на 700 %. Далее, бродяжничество усилилось в 4 раза, а банкротства с 2 тысяч дошли до 8 тысяч, хотя число купцов возросло далеко не в такой большой прогрессии.

Разница во всех этих цифрах объясняется исключительно образованием, влияние которого особенно заметно в Англии, где число заключенных в тюрьмах упало в период 1868–1892 годов с 87 тысяч до 50 тысяч, а число взрослых преступников с 31 295 до 29 825. Между тем население за то же время увеличилось здесь на 12 %, а народное образование поднялось – особенно в Лондоне – настолько, что на 100 осужденных неграмотных приходится только 21 человек.