Преступный мир и его защитники
Шрифт:
— Я находился в то время под гнетом чего-то ужасного, — взволнованно объяснял он. — Что-то шептало мне нехорошие советы: потребовать крови, но я поборол себя. Первого июня я оставил револьвер дома и отправился к профессору для переговоров. Глубоко оскорбленный, с поруганной честью, я вызвал его на дуэль — и получил отказ. А я думал, что он, как бывший воспитанник Дерптского университета, где поддерживается рыцарский дух, не замедлит удовлетворить мое требование!.. Тогда я предложил ему другой исход из позорного положения — развод жены со мной, чтобы он женился на ней. Для бракоразводного дела нужны были деньги, и я хотел обеспечить их выдачей Донбергу векселя под свой страховой полис. Он упорно отказывался от женитьбы и начал откладывать окончательные переговоры по этому делу
Подсудимый перестал говорить и начал глухо рыдать.
— Позвольте мне, господин председатель, не продолжать далее, — прерывающимся, подавленным голосом произнес он. — В деле есть мои показания об этом.
Из прочитанного затем на суде показания Геккера, данного им во время предварительного следствия, выясняется, что он сам, желая дать больший простор желаниям жены, предложил ей поступить на высшие женские курсы. С этой же целью, чтобы не расставаться с ней, он решился оставить свое место службы и переехать в Петербург. Ольга Геккер очень обрадовалась его предложению. Вскоре все устроилось хорошо, и молодую женщину, знавшую иностранные языки и обладавшую прекрасной памятью, охотно приняли на курсы. Нервозная раньше, она сделалась после этого веселой, жизнерадостной женщиной, прежние мелкие недоразумения с мужем были забыты, и она стала трезво относиться к действительности. Но прошел известный период, энергия ее спала, сменилась апатией, она начала тосковать и плакать, пошли капризы и домашние сцены. Потом в ней вдруг пробудилась страстная любовь к мужу, и она стала умолять взять ее обратно в Псков. «Я не могу без тебя жить, мне скучно», — твердила она упорно. Такая просьба для Геккера, остававшегося еще в Пскове и только изредка навещавшего жену, была очень приятна, и он чувствовал себя в это время счастливейшим человеком на свете. Каких-либо подозрений на ее счет у него не было. Он любил и, как ему казалось, был взаимно любим. По-видимому, и сама Ольга Геккер сознавала некоторые причуды своего характера и твердила мужу в минуту откровенности, что у нее существует двойственное «я». Одно «я» настоящее, хорошее, а другое — пришлое и злое.
— Не обращай на меня внимания, — нередко говорила она. — Я сама не знаю, что со мной делается.
То она была доброй, любящей женой, то вдруг относилась предубежденно к мужу, волновалась и мучила его своим характером.
Так продолжалось вплоть до получения ею письма от Донберга, которое она поспешила разорвать. Когда произошло объяснение ее с мужем по этому поводу, она сказала:
— Как жена, я перед тобою не виновата, но, как человек, я не оправдала твоего доверия. Я страдала и страдаю от этого. Прости и забудь.
Встревоженный ее странным поведением, Геккер начал усиленно хлопотать о переводе его в Петербург, сознавая, что больной, впечатлительной жене необходима помощь близкого человека. Однако с ней все более и более совершалась перемена к худшему. На нее находили припадки беспричинной злости, и она стала грозить совсем бросить мужа. Подсудимый предполагает, что все это происходило после ее свиданий с Донбергом, который мог вселять в нее предубеждение к мужу.
— Я думаю, что многие предосудительные поступки она делала под влиянием гипнотического внушения, — говорил в своем показании Геккер. — В данном случае представителем науки руководили самые низменные, животные инстинкты.
Когда он возвратился из Варшавы и навестил жену, он заметил в ее глазах хорошо знакомый ему злой огонек.
— До свидания, Лелечка, — стал прощаться он, покидая ее квартиру.
— Прощай, и навсегда, — загадочно ответила она.
Через несколько дней после этого она ночевала на яхте «Гарри».
Успокоившись, подсудимый начал снова рассказывать на суде о пережитой им тяжелой драме.
Когда он пришел к профессору с письмом, он не думал его убить и взял с собой револьвер только из боязни насилия с его стороны при объяснении. Прочитав письмо, Донберг холодно заметил:
— Вы здесь очень много наговорили.
— Я вас категорически
Профессор медлил с ответом. Его фигура показалась в эту минуту Геккеру противной, гаденькой, и он не знал, что с ним вдруг сделалось… Он поднял револьвер и выстрелил…
О главной причине этой драмы — Ольге Геккер — обвиняемый отзывался хорошо. Ее большой ум, глубокая начитанность, скромные требования к жизни и красота при первом знакомстве его с ней произвели на него неизгладимое впечатление. В его глазах она казалась ему почти идеальной женщиной, и, женившись, он посвятил ей всю свою жизнь. Ни в чем не отказывая ей, он за каких-нибудь три года израсходовал на семейную жизнь до 17 000 рублей, прибегая и к посторонним заработкам. Продолжал он ее безумно любить и после, когда характер ее начал давить его. Он все надеялся, что ее нервы наконец успокоятся и она станет любящей, рассудительной женой.
Свидетельские показания характерно обрисовывают всех действующих лиц разыгравшейся в жизни Геккера мрачной драмы. Покойный Донберг в показаниях его ассистентов является симпатичным, всесторонне образованным человеком, с манерами джентльмена. Составивший себе громкую известность как окулист, искусный оператор и профессор Императорского клинического института — Г. А. Донберг имел огромную практику и зарабатывал в год до 30 000 рублей. В отношении своих пациентов он был в высшей степени предупредителен и охотно шел на помощь к бедным, нередко помогая из своих средств таким больным. Кроме того, он оказывал также широкую помощь и вообще нуждавшимся, в особенности учащейся молодежи. В отношениях его с женщинами ничего предосудительного не замечалось.
Шкипер яхты «Гарри» Ю. Сандбанг в своем показании отмечает, между прочим, что на яхте профессора иногда бывали и другие дамы, приезжавшие с кем-либо в компании. Ольга Геккер, как подтвердил юнга Туохино, в день своего прибытия на яхту была очень радушно встречена профессором. В салоне яхты появились чай и вино. На ночь профессор приказал поставить кровати в двух отдельных каютах, соседних между собой и выходивших дверями в салон.
О самом Геккере свидетели в большинстве отзываются очень хорошо. Это был прекрасный, дельный человек, действительно глубоко любивший свою жену. Сестра последней, Наталья Фрейганг, отзывается о нем с большим уважением и считала бы за счастье, если бы Геккер простил свою жену и снова сошелся с ней. Такого же мнения о подсудимом и другие родственники, считающие его добрым, любящим мужем.
МИРОНОВ Петр Гаврилович
Родился в 1853 году в Тверской губернии Окончив в 1875 году курс Петербургского университета, был на военной службе, вышел в запас в чине подпоручика Поступил в сословие присяжных поверенных и с 1886-го по 1902 год был членом совета присяжных поверенных округа санкт-петербургской судебной палаты П. Г. Миронов, пользующийся заслуженной известностью, выступал во многих выдающихся уголовных делах, в том числе в целом ряде банковских процессов, по делу об убийстве Старосельского на Кавказе, убийстве профессора Донберга и в деле Меранвиля
Зато об Ольге Геккер отзывы получаются в высшей степени неблагоприятные.
Прислуга Краковяк рисует ее крайне грубой, дерзкой женщиной, которая не стеснялась в выборе выражений и ругалась как хороший извозчик. Нисколько не уважая мужа, она открыто говорила, что любит только Донберга и выйдет за него замуж. Узнав случайно, что профессор убит, она не поверила этому известию и послала купить номер газеты.
Трагическая кончина Донберга, по-видимому, не прошла бесследно для нее, и она стала искать забвения в водке. После этого, по словам прислуги, к ней ходили и другие мужчины, причем она упрашивала прислугу скрывать это от всех ввиду того, что над ней был будто бы учрежден полицейский надзор. Поведение Ольги Геккер в это время вообще было странное. Она временами разговаривала сама с собой и плакала.