Преторианец
Шрифт:
Галопом промчаться по главной улице не удалось – базарный день.
– Дорогу, дорогу! – орал сын доблестного Ярная, охаживая камчой зевак и нерасторопных прохожих. Те огрызались, и Лобанов добавлял пинков. Война! Тут не до хороших манер!
Там, где главная улица проходила под стенами диза, Гефестай свернул и по крутому взвозу поднялся к крепости-арку. Знакомый путь…
На пятачке перед входом в обитель дизпата крутились гвардейцы, настолько бронированные кольчугами и латами, что, чудилось, даже ступать им было тяжело.
– Где дизпат?! – заорал Гефестай. – Фромены идут!
Гвардейцы, замерев на секунду, забегали по двору, лязгая и скрипя доспехами, а под аркой входа показался дородный мужчина, краснолицый, с окладистой черной бородой. Симак из знатного рода Каренов, дизпат.
– Это правда? – спросил он пронзительным голосом.
– Да! – рявкнул Гефестай. – Наступают двумя легионами и пятью алами! Конники охраняют большой обоз, я насчитал полсотни баллист, осадную башню, разобранную, и много-много кольев, брусьев и сырых шкур!
Дизпат постоял, соображая, и отдал приказ:
– Гефестай! Будешь держать оборону у ворот, на Южном бастионе!
– Людей дашь? – деловито спросил Ярнаев сын.
– Нету у меня людей! – отрезал дизпат.
– Нету так нету… Ну, я пошел!
Выехав со двора, Гефестай спросил, оборотившись к друзьям:
– Составите мне компанию? А то одному скучно!
– Обижаешь, начальник! – ухмыльнулся Лобанов. – Все за одного, один за всех!
Гонцы оповестили ближайшие селения и дастакерты, и начался человеческий прилив. Торопливо, срываясь на бег, шли беженцы, спеша под защиту городских стен. Женщины вели детей, ревущих по малолетству или почти лопнувших от любопытства и возбуждения. Хмурые отцы семейств волокли на себе тюки со скарбом или подбадривали лохматых ишаков, навьюченных «с горкой». Грохотали телеги с кузнечным инструментом и заготовками, ревели верблюды, ржали лошади, женский плач то утихал, то снова поднимался к безразличному небу.
– Живее! Живее! – распоряжался Гефестай, подгоняя эвакуантов. – Проходите, не задерживайтесь!
– Начальник! – обратился к сыну Ярная владелец дома, примыкавшего к городской стене изнутри. – А нам куда?
– Родня в городе есть? – спросил Гефестай деловито.
– Как не быть! – развел руки осанистый домовладелец, напомнивший Лобанову Деда Мороза в летней форме одежды. – Имеется!
– Значить, к ним и ступай! Можешь, конечно, и тут остаться, но если тебе на голову рухнет подарочек от фроменов… Какой-нибудь, там, тючок горящей пакли или ядрышко, меня не зови!
– Не-е! – рассудил домохозяин. – Лучше уж я к старому Виме съеду!
И поспешил к себе во двор.
– Начальник! – сказал Искандер, передразнивая домохозяина. – Ты нам экипировку думаешь выдавать?
– Я как раз решаю этот вопрос, – солидно ответил Гефестай и поманил к себе сака в шароварах и кожаном доспехе на голое тело. – Фарнак! Выдай им!
Фарнак метнулся в хранилище, оборудованное в двух шагах, на первом этаже привратной башни, и выволок оттуда тяжелый тюк.
Гефестай со знанием дела вытащил из тюка кольчугу и примерил ее на Лобанова.
– Держи! – сказал он. – Твой размерчик!
Лобанов принял матово поблескивающий ком из скрипящих колечек и напялил на себя кольчугу. В своем времени он с тихим презрением относился к тем щуплым мужчинкам, бородатеньким и очкастым, что кроили из жести «рыцарские» латы и тешились игрой в историю. Что бы они сказали, надень на их дохлые организмы вот эту, настоящую кольчугу до колен, в коей весу не меньше пуда, в одну руку сунь римский щит-скутум (десять кило ровно!), а в другую хоть и короткий, но весьма увесистый меч? Да ничего бы они не сказали… Попыхтели б, попотели, покряхтели. Поскидывали бы с себя реальную амуницию и потеряли бы всякий интерес к такой истории, где вместо войнушки-ролевки, потешной утехи, сплошь и рядом пот, грязь и кровь. И боль. И смерть…
Лобанов просунул руки в позвякивавшие рукава, напялил на голову мягкую шапочку-подшлемник, а сверху надел кольчужный капюшон. Нацепил перевязь меча и затянул пряжку на груди. Готов к труду и обороне.
– У всех брони? – донесся из арсенала глухой голос Гефестая. – Мечей никому не надо?
– Спасибо, отец-командир! – крикнул Эдик. – Веди нас!
– Я вот тебе поёрничаю еще! – пообещал сын Ярная. – На позицию, скачками!
Грузной трусцой Гефестай, Сергей, Искандер и Эдик поспешили на верх бастиона, взбираясь по стертым ступеням наружной лестницы.
– Ни перил, ничего… – брюзжал Эдик. – Сплошные нарушения Тэ-Бэ!
– Разговорчики! – пропыхтел Гефестай, залезая на верхнюю площадку вверенного ему бастиона, полукруглую и огороженную кубами зубцов.
Южный бастион выпирал из крепостной стены в полусотне шагов от привратных башен. Мощным утесом прикрывал он врата, на его верху стояла тяжеленная баллиста, пулявшая окованные железом бревна, пучки тяжелых стрел или ядра по настильной траектории. Нашлось место и для парочки онагров – катапульт, стрелявших навесом, как мортиры. Попробуй только, приблизься к воротам города! Так влупят, что дурно станет!
Римляне появились во время кены. Оба легиона выстроились покогортно, конники тусовались на флангах. Блестели на солнце орелики аквил, [59] трепетали ленточки на древках сигнумов, пускали «зайчики» надраенные шлемы и пластинчатые панцири – лорика сегментата. Разом заревели, завыли гнутые трубы-букцины, и к воротам поскакал одинокий всадник.
– Не стрелять! – крикнул Гефестай. – Это посланец…
Посланец остановил коня у ворот Антиохии, задрал голову, высматривая командование за зубцами башен, и прокричал:
59
Аквилы и сигнумы – отличительные знаки легионов и когорт.
– Сенатор и консуляр, [60] сиятельный Гай Авидий Нигрин пришел с войной, но желает мира! Землю и воду!
– Чего, чего он хочет? – обернулся Лобанов к Искандеру.
– Обычай такой, – растолковал тот. – Ежели осажденные выносят золотой поднос, а на нем две чаши, с водой и землей, значит, город сдается на милость осаждающего… Тс-с! Ну-ка, что дизпат скажет?..
Симак на левой воротной башне прокашлялся, высунулся между зубцов и любезно предложил:
– А не пойти ли вам всем в задницу? – Побагровев, он проорал с высоты: – Передай своему сиятельному говнюку, пусть начинает искать место для захоронения! Должны же мы знать, где зарыть такую кучу падали! – Дизпат обвел рукой строй легионеров и добавил доверительным тоном: – Смердеть же будете!
60
Консуляр – бывший консул. По римской табели о рангах Гай Нитрин относился к высшему обществу.