Превосходство Пробужденного. Том 3

Ра Дмитрий

Элеонора берет меня за кисть, отодвигает мне указательный палец. Я не сопротивляюсь. И что она собирается делать? Поднимает мне руку, к своим губам, приоткрывает рот и…

Вижу, как Анет срывается с места, но не на нас, а скрывается за углом. Элеонора тыкает моим пальцем меня же куда-то в район шеи. Поначалу не понимаю, что происходит, а потом… Элеонора вжимает мой палец сильнее и я чувствую что-то твёрдое под кожей. Не очень большое. Будто орех…

Алые губы Элеоноры улыбаются еще слаще:

— Надеюсь, ты меня понял, Константин.

Последнее предупреждение. Подумай, что ты сказал мне и другим своим длинным языком. Подумай хорошенько.

Дьяволица в белом латексе резко разворачивается и, цокая каблуками, уходит.

Отрываю свой палец от шеи, смотрю на него. Забавно. Как легко обвести Альва, загнав его в мир, где всё всего лишь по-другому. Что ж, значит в тело тоже можно засунуть слежащее устройство. В интернете я ничего такого не встречал. Думал, что для этого нужны специальные элементы питания, а размеры не позволят сделать это незаметно.

Хорошо…

Любую игру можно переиграть в свою пользу. Смогу ли я переиграть эту?

Вызов… Звучит, как вызов.

Присвистывая незамысловатый ритм, отправляюсь к торговым автоматам. Похоже, у меня появились очень неотложные дела…

Глава 13. Проникшие

Время 17:21

В торговых автоматах я купил самое дорогое бодрящее зелье. И не пошел на вторую часть занятия с Элеонорой. Вместо этого я отправился в Яму — в мужскую раздевалку. Медитирую тут в позе лотоса прямо посреди помещения — на лавочке. Редкие ученики недоуменно ходят мимо, обтирая себя полотенцами. Кто-то пытается похихикать, но передумывает, узнав в мыслящем философе Константина Кибу.

Мое сердце отбивает ритм недоумения. Организм охеревает. С какой это стати ему надо расслабиться, если только что в него влили исталское зелье бодрости? Делаю я это не просто так. Мне нужно научить это тело слушаться разум, а не адреналин в крови. Вроде так тут это называют. В поединке с Патриком — это мой практически единственный шанс. Если я потеряю контроль над собой из-за раны или нервов, то потеряю самый мизерный шанс выиграть.

В раздевалку заходит Кевин.

— Вот ты где. Сколько можно бегать, Киба? Ты какой-то… неугомонный.

Я не отвечаю. Слова, которые мне пытаются сказать, не имеют смысла. Главное — покой и единение с собой.

Ага, как же.

Открываю глаза, смотрю на Кевина:

— Чего?

— Да ничего, блин. Ты чего с Аннетой сделал? У нее вид, как у убитой горем Дездемоны. Как ты собираешься встретиться с членами клуба, если планируешь помереть?

— Я не планирую помереть.

— Ну конечно. Это тебе не шпионский детектив, Киба и…

Поднимаю руку, вздыхаю:

— Хватит, Кевин, ты принес то, что я просил?

— Нет! Я поспрашивал у наших, и ты ничего не

сможешь сделать с углекислым газом. Никакие химические реагенты тебе не помогут. Так мне сказали ботаники. Я не знаю, как Патрик это делает, но сам он не задыхается в куполе. Но вот все его соперники не выдерживают и минуты.

— Понятно.

— Помнишь же, в Яму разрешают взять пару вещей. Я даже не знаю, противогаз надень. Они всегда есть в наличии. Но я не знаю, какой вид дряни использует Патрик. Когда я смотрел на его поединок, силачам это не помогло. Воздух в куполе был зеленым. Никто не знает, что это была за дрянь. А те, кто знают — помалкивают.

— Понятно, — повторяю я, закрывая глаза. — Мне противогаз не нужен.

— Что? Но… я сдаюсь, — машет рукой Кевин. — Ты сам все знаешь, как всегда. Ставки на тебя, кстати, чуть возросли. Мд-а. На пару процентов.

— Много народу собралось? — кладу руки на колени, стараюсь не шевелить ничем, кроме губ.

— Дохрена. Треть школы точно. А ноют, что нищие. Сто ОВов за билет это немало. У тебя, кстати, остались очки на взнос за поединок? А то может получиться очень неудобно.

— Наскребу. Ладно, меня больше не беспокоить, я тут… делом занимаюсь. Никому не говори, что я тут. Особенно Аннете.

Кевин еще какое-то время смотрит на меня, тяжело вздыхает и молча выходит. Я же остаюсь… почти один.

Продолжаю тренировку. Я не просто так выбрал это место. Тут должно быть шумно. И чтобы на меня смотрели. Мешали, но не настолько, чтобы выбивать из транса. Ведь у меня будут намного хуже условия, как только я выйду в Яму.

О жучке в шее я стараюсь не думать. Придет и его время. Вытаскивать, конечно, не буду. По крайней мере так скоро. Сначала накидаю столько информации, что у Георгия Александровича мешки появятся не только под глазами.

Вдоох… выдох… вдох… выдох…

Вдох…

Не выдох…

Не выдох…

Не выдох…

* * *

Время 17:54

— Извините, вы Костя Киба?

— Константин, — поправляю я, приоткрываю один глаз.

Вдо-о-о-ох…

Шум, гомон, топот. За пределами раздевалки за считанные минуты будто вырос вулкан. Или два вулкана, изрыгающие учеников.

Беляк очень низкого роста стоит неуверенно:

— Там… вас ждут… в яме…

Дверь с грохотом открывается, заходят двое высоченных и статных парня в очень дорогих одеждах. Один из них Стас:

— Костя Киба, — вскидывает он руки. — Привет. Как дела?

Беляк что-то бубнит, быстро сваливает. Морщу лоб, отвечаю:

— Теперь плохо.

— А ты чего тут сидишь? Да еще и… йогой занимаешься?

— Типа того. Ты чего хотел, Стас?

Второй парень обходит раздевалку, выгоняет всех, кто тут присутствует. Даже без трусов. И никто не возмущается.

— Мне? Да, в принципе, немного. Может, сломать тебе руку.