Превращение
Шрифт:
– Ты можешь любить его дальше…
– Но я хочу, что бы он любил меня тоже. Мне казалось, что моя любовь сама по себе столь же объемна, как вся Вселенная, и ее мне будет достаточно. Но, чем больше проходит времени, тем больше я осознаю, что не могу жить вне его мира. Или он должен быть в моем, или я – в его. В моем он быть не сможет, значит, я буду человеком, лишь бы быть с ним…. Разве это большая плата за счастье?
– А если он не полюбит тебя? Ты думала об этом?
– Полюбит, я знаю это. Я уверена в этом, как уверена, что сегодня на небе вновь будут звезды, и месяц
– Серена, послушай меня…. Я понимаю тебя, правда, понимаю. У меня тоже все это было…. Давно уже, и никто об этом не знал. Ни ты, ни Роза.
– Я знала, я чувствовала это, милая сестренка. Это было тогда, когда ты отказалась покидать тот большой дуб, в дупле которого мы провели зиму?
– Да, это было в том году, когда он женился. Я не хотела весны, не хотела лета, я не хотела ничего. Но я преодолела это! И я жива, и я здесь, с вами, и я так же радуюсь каждому дню, и каждой весне!
– Но как же ты смогла забыть его?- возмутилась Серена, отстраняясь от Лилии.
– Я не забыла. И навещала его иногда. Мне было интересно, как он живет. Я играла с его детьми, с внуками. Я была у его постели, когда он умирал… И я посадила дикую розу у него на могиле. Каждое лето она расцветает, напоминая мне о нем.
Сестры вновь обнялись, убаюкивая друг друга и жалея.
Когда вечером Серена влетела в комнату к любимому, он сидел у стола и что-то писал, наверное, делал домашнее задание. Серена присела на подоконнике, любуясь его склоненным профилем. Словно почувствовав что-то, Александр вздрогнул и резко развернулся к окну. Серена замерла от неожиданности. Неужели он ее почувствовал? Он встал, и подошел к окну, засунув руки в карманы, и рассеяно уставившись на покрытое облаками небо. Серене хотелось разгладить его нахмуренный лоб и расслабить эти упрямо сжатый рот. Она прикоснулась неслышно рукой к его губам, он тяжело вздохнул и приоткрыл их. Серена стала водить рукой по его губам, щекам и векам, он же, словно наслаждаясь этим, закрыл глаза и откинул слегка голову назад.
– Ну где же ты…,- выдохнул он устало, не открывая глаз.
– Я здесь, я рядом, и скоро мы навсегда будем вместе,- пела она, он же слышал, как ветер развевает занавески и гуляет по комнате.
– Серена, подумай хорошо, назад дороги не будет,- строго говорила ей Роза.
– Я все решила.
– Ты будешь помнить только свое имя, остальное забудешь. Забудешь, кем ты была, всю свою жизнь до этого, забудешь меня, Лилию. Ты знаешь это?
– Да,- еле слышно выговорила Серена.
– Ну, что ж, иди сюда, девочка моя, я обниму тебя,- и Роза прижала к сердцу свою странную, непутевую сестру.
Проснувшись, Серена тихонько выскользнула из объятий мужа, и, накинув шелковый халат, прошла в детскую. Близнецы тихо спали, сопя в своих кроватках. Под утро стало прохладнее. Она прикрыла окно и теплее укутала сыновей.
Приготовив завтрак и сварив кофе, Серена отправилась будить мужа. Она любила делать это сама и не признавала никаких будильников. Сама же просыпалась в
– Милый, просыпайся, тебе пора вставать,- мурлыкала она, целуя в веки.
– Не хочу,- упрямо говорил он каждое утро одно и тоже, прижимая ее к себе и поглаживая.
– Надо, дорогой. Я сварила тебе кофе.
– Звездочка моя,- он открыл глаза и посмотрел на нее сонным, но влюбленным взглядом.
Каждый раз, когда он готовился к выходу, она стояла рядом и любовалась им. Какой он стройный и красивый! Как идет ему галстук, и этот портфель!
– Пока, милая,- он целует ее иногда в нос, иногда в губы, и выходит на крылечко дома.
– Пока, дорогой, - она встает на цыпочки, что бы ответить на поцелуй и смотрит ему вслед. Потом ее взгляд останавливается на въезде в маленький переулок с мощеной дорогой. Отчасти из-за него Серена и настояла на покупке этого дома. Когда она гуляла по этому переулку, ей все казалось, что она здесь уже когда-то была, но все никак не могла вспомнить…. Однажды даже муж это заметил.
– Почему ты всегда останавливаешься у этой двери и так пристально ее рассматриваешь?- спросил он, когда они гуляли там.
– А куда ведет эта дверь?
– Это здание принадлежит театру. Это, вроде, костюмерная, или что-то в это роде. Странное место. Говорят, что в этом здании живет привидение…. Леди в голубом. Некая дама в старинных одеждах, бродящая здесь по ночам… Что случилось? Ты дрожишь?
– Странно, мне кажется, что я здесь когда-то была…
– В театре?
– Нет, именно здесь…
– Вряд ли… Может, к тебе возвращается память?- с тревогой спросил тогда муж, всматриваясь в ее лицо.
– Не знаю….
Александр встретил Серену на улице пять лет назад, и привел в дом. Она не смогла рассказать ничего о себе – кто она, откуда, кто ее родители, - ничего.
– Потеря памяти, - сказал доктор,- возможно, как следствие перенесенного шока или сильного потрясения. Нужно ждать. Но память может и не вернуться никогда…
Серена знала, как ее зовут, умела читать, писать, очень хорошо разбиралась в литературе, в истории. Откуда она это знала, вспомнить не могла. Первое время она почти ничего не говорила, подпуская к себе только Александра. Ходила за ним, как собачонка, приводя мать и отца Александра просто в отчаянье. Они хорошо к ней относились, и сразу приютили у себя, хотя этой странной привязанности понять не могли…. Но Александр добровольно взвалил на себя всю заботу об этой странной девушке, причем делал это с удовольствием. Вскоре они уже не разлучались ни на минуту…. Родители вынуждены были согласиться на столь ранний брак сына.
Серена поднялась наверх, в детскую. Дети уже не спали, вовсю дергали ножками, и заливисто смеялись, как будто их кто-то веселил. Как странно, иногда Серене казалось, что они провожают кого-то взглядом, и начинают плакать при этом. Иногда она могла поклясться, что, кроме нее, в комнате еще кто-то находится….
– Просто развитое воображение,- отмахнулась от своих мыслей Серена и склонилась над кроваткой.