Превратности судьбы
Шрифт:
— Да, знаю. — Катриона тоже отпила из своего бокала. — И все же думаю, что ты мог поручить все это Полу Риверзу. Это же всего-навсего предварительный разговор.
— Может, и так, — ответил Доминик. — Однако я уже потерял уйму времени зря.
Катриона сверкнула глазами:
— Ах вот как ты смотришь на вещи? Твой приезд сюда, то, что ты провел эти несколько дней со мной, — все это потеря времени?
— Я так не сказал. — Доминик едва сдержался, чтобы не выругаться. — Но ты же согласишься с тем, что я выздоровел? Значит, нет никакого смысла мне здесь болтаться.
— И
— Ты не в одиночестве. — Доминик подавил стон — так ему надоели эти разговоры.
— Разве?
— Конечно, нет. У тебя здесь много друзей, я уж не говорю о Софи и Сэмьюэле. И потом… — он помолчал, — есть еще мисс Харрис.
— Эта?! — Катриона словно плеснула кипятком — такой у нее был тон. Доминик почувствовал тошноту. Черт бы ее побрал, она не смеет сбрасывать Джейми со счетов. И ведь Джейми очень дорожит мнением своей работодательницы.
Доминик смотрел в бокал, жалея о том, что вообще упомянул имя девушки. Катриона наверняка заинтересуется, почему он о ней вспомнил.
— Ты, конечно, думаешь, что мне стоит с ней подружиться?
Доминик понял, что совершил большую ошибку. Похоже, Катриона собирается сделать из девушки очередного козла отпущения.
— Просто я считаю, что ты преувеличиваешь, говоря о своем одиночестве, — начал он осторожно. — Во-первых, тебе незачем все время сидеть на острове. Квартира отца всегда в твоем распоряжении. Я уверен, что Дженнингс будет рада снова кого-то обслуживать.
— А ты, конечно, надеешься, что, приехав в Нью-Йорк, я притащу с собой эту мисс Харрис?
Катриона явно себя накручивала, и Доминик знал, что далеко не впервые случались у них такие споры, однако на этот раз он чувствовал за собой вину, что совсем не помогало делу.
— Мне плевать, привезешь ты с собой мисс Харрис или нет, — ответил Доминик. Возможно, и лучше было бы, если бы она оставила Джейми здесь, на Бермудах, тогда он смог бы понять, что происходит у него в душе.
Допив вино, Доминик отвернулся от мачехи, чтобы снова наполнить бокал. Черт меня дернул, подумал он, приставать к Джейми. В конце концов, не такая уж она красавица. И не флиртует, как Кристин. А ведь я настолько потерял голову, что дело едва не кончилось постелью.
Но если вспомнить, в те минуты это казалось так естественно. Она была воплощением соблазна. Сама она, конечно, не осознавала этого, но, прикоснувшись к ней, он ощутил дрожь во всем теле. Джейми сидела и смотрела на него снизу вверх так лукаво… Она раздевала его своим взглядом, и это его зацепило.
Ни одной женщине до сих пор не удавалось возбудить его до такой степени всего лишь взглядом! Доминик считал, что вполне может совладать со своими чувствами. Даже те, что он питал к Катрионе, всегда подчинялись рассудку.
— Дорогой мой, твое отношение ко мне… оно меня обескураживает. — Катриона подошла к нему сзади вплотную, подняла низ его черной шелковой рубахи и прижалась изо всех сил к его спине. — Я не хочу с тобой ссориться. Особенно если учесть, что ты завтра уезжаешь.
Доминик устало прикрыл глаза. Он ощущал соблазнительное тело женщины, которая прижималась к нему. Отбросив в сторону полу длинной юбки с разрезом, Катриона просунула свою ногу между его ногами.
Ну что ж, иронично подумал Доминик, когда его возбуждение прошло, — хоть что-то из этого получилось. Катриона жадными пальцами впилась в пуговицу на поясе его джинсов. Он не сомневался, что она добьется, чего хочет. Однако сегодня ласки мачехи его только раздражали. Мысли Доминика витали далеко — в заливе Спайни…
— Мики, ты меня не слушаешь, Мики!
Внезапно он понял, что она с ним говорит, и, подавив раздражение, обернулся к ней лицом и освободился от ее цепкого объятия, но она тут же прильнула к нему спереди.
— Ты не слушал меня, сознайся, — жалобно добивалась ответа Катриона. — О, Мики… — Глаза ее наполнились слезами. — Я не понимаю, что между нами происходит…
«Я тоже не понимаю», — подумал он. И сказал твердо:
— Ничего между нами не происходит. — Взяв ее за запястья, Доминик спросил: — О чем ты говорила? Что не надо ссориться сегодня?
— Это само собой, — фыркнула мачеха. — Но ты же знаешь, что я не могу жить в Нью-Йорке. Я не могу там работать.
Доминик испытал облегчение. Раньше близость мачехи его возбуждала, теперь же он чувствовал в себе странную заторможенность. Он все еще был не прочь жениться на Катрионе, но теперь совершенно твердо знал, что с этим надо повременить.
Однако для чего тебе отсрочка? — спросил его внутренний голос. Чтобы отдаться новому увлечению?
Воспоминания снова овладели им: он видел, как пряди рыжих волос струятся сквозь его пальцы, как он ищет губами ее рот. Он не хотел ее отпускать. Он хотел заниматься с ней любовью прямо на прогретой солнцем палубе.
Доминик не знал, позволила бы Джейми дойти до самого конца, однако, когда его язык проник к ней в рот, она не стала сопротивляться. Она обхватила его шею горячими руками, обжегшими ему кожу. В его чреслах заполыхал пожар.
Тогда было безумно трудно от нее оторваться. Кровь бушевала у него в жилах, нервы натянулись как струны. Отодвинуться, отпустить ее? Пытка… Но ему удалось убедить себя, что не Джейми он желал, а просто женщину. Просто жаждал секса… Ему показалось, что события развиваются слишком стремительно. Вот почему он решил не откладывая уехать в Нью-Йорк.
— Когда же ты вернешься? — продолжала давить на него Катриона; губы ее жадно раскрылись, голодный взгляд впился в лицо пасынка. — По крайней мере, назови срок. Я буду ждать тебя с нетерпением. Хотелось бы, чтобы мы поженились еще до Рождества.
Рождество!
У Доминика пересохло во рту. Пятнадцатого декабря будет как раз полтора года со дня смерти его отца. Они уже довольно откладывают, а ведь Катрионе к Рождеству исполнится сорок пять.
— Ну ладно, — сказал Доминик, решив, что нынешнее его увлечение скоро пройдет. Все-таки Катриона — та женщина, ради которой он разрушил свой брак. И он знал по меньшей мере с десяток мужчин, которые были бы счастливы оказаться на его месте.