Презент от нашего ствола
Шрифт:
Насрулло полюбовался какое-то время картиной, явно доставлявшей ему немалое удовольствие, а затем произнес брезгливо:
– Ладно. Пока живи. Уберите его.
И пуштуна опять погнали пинками, но на этот раз прочь от Насрулло. А он подозвал к себе молодого таджика с аккуратно подстриженной бородкой:
– Гулом!
– Да, господин.
– Нужно уговорить кяфиров сдаться.
– Беким уже пытался сделать это, я уже допросил пленных.
– Но я ведь не Беким?
– Я не сравниваю вас, господин. Извините меня, – испуганно произнес Гулом.
– Ты пойдешь
– Господин, но что я могу им предложить?
– Жизнь. Это главное для каждой земной твари, которая не верует во Всевышнего. Для нас, правоверных, эта жизнь лишь краткий сон перед вечностью. Для кяфиров эта жизнь – все. Они ведь даже в своего Ису толком не верят.
– Беким предлагал им жизнь, кяфиры ему не поверили.
– Опять Беким? Хватит вспоминать предателя! Или тебе нравится произносить имя этого мерзавца?
– Простите, господин, – опять испугался Гулом. – Мне совсем не нравится произносить его имя. Простите.
– Я расскажу тебе, как говорить с неверными.
– Хорошо, господин.
...Для десантников и рыжего секонд-лейтенанта Уэльса появление людей Насрулло тоже стало немалым потрясением. Они возликовали, видя, как валятся от выстрелов в спину осаждавшие их наемники Бекима. Однако вскоре радостное воодушевление сменилось полной противоположностью.
Володя быстро понял, что на пуштунов напали люди того самого полевого командира, на чей завод по производству героина они с Игорем обрушили лавину скальной породы. Перед взрывом он почти весь день смотрел через трубу оптического прицела своего карабина на то, что происходило во дворе крепости, и невольно запомнил нескольких характерных персонажей, которые выделялись из общего ряда, в частности рослого громилу с лохматой темно-каштановой бородой в мелких кольцах. Локис готов был поклясться, что именно этот громила, успевший где-то обжечь лицо, был среди напавших на пуштунов.
Десантники не ждали ничего хорошего от перемен. Одни душманы сменили других. Десантники, конечно, не подозревали о том, что Насрулло посчитал произошедшее с его крепостью гневом небес и пока еще не связывал постигшие его убытки с целенаправленной человеческой деятельностью. Если бы он знал, что виновники его бед находятся сейчас в Ашмарохе, то не вступал бы ни в какие переговоры.
Секонд-лейтенант первый увидел Гулома, идущего к жерлу пещеры с белым платком в вытянутой руке.
– Парни, похоже, к нам парламентарий.
– Ага. Идет предлагать капитуляцию, – уныло прокомментировал Колодеев. – Будет обещать хорошее питание и гуманное отношение к пленным. Пообещают сначала отрезать голову, а потом все остальное, а не наоборот, как обычно это у них бывает. Но лично я бы ему не поверил, а ты, Медведь? – повернулся он к Володе.
Вместо ответа Локис пропел вполголоса по-русски слова известной песни:
Врагу не сдается наш гордый «Варяг»,
Пощады никто не желает!
– Все ясно, Медведь, все понятно, – тоже по-русски сказал Колодеев. – И я того же мнения.
Уэльс с интересом поглядел на десантников.
– Разве это польская песня?
– Польская, польская, – заверил его Колодеев.
– Но ведь «Варяг» – это русский корабль? – не поверил секонд-лейтенант. – Я знаю, его последний порт – Ливерпуль. После ленинского переворота он остался в Британии и затонул у побережья Шотландии возле Глазго.
– Ты слишком много знаешь, – непонятно, то ли с восхищением, то ли с осуждением сказал ему Колодеев.
– Во время Русско-японской войны Польша входила в состав Российской империи, – деликатно пояснил англичанину много читавший Локис, думая о том, что все-таки еще не вечер и рассказывать этому рыжему, кто они с Игорьком на самом деле, все же не стоит. – Это была одна страна.
– Ах, да! – согласился секонд-лейтенант. – Когда-то Англия и Индия тоже были одной страной – Британской империей.
Гулом, которого все это время держал на мушке автомата Локис, подошел вплотную к темному входу в пещеру.
– Здравствуйте! Я уполномочен провести переговоры. Я могу войти?
– Оставайся там, где стоишь, – сказал ему Володя, по вполне понятным причинам предпочитая, чтобы парламентер, стоящий на свету, не видел, кто находится в пещере.
– Хорошо. Останусь здесь, – согласился Гулом. – Вы же понимаете, что сопротивление бесполезно. Ничего не стоит обстрелять пещеру из гранатометов, и все будет окончено за несколько минут.
Десантники осознавали, что молодой таджик с аккуратно подстриженной бородкой не блефует, они уже заметили, что у многих людей Насрулло на автоматах Калашникова были установлены подствольные гранатометы. Тем не менее Володя спокойно сказал парламентеру:
– Ну, так в чем дело? Давайте обстреливайте. А потом милости просим – заходите. Если сможете.
– Сможем, и вы это знаете. Нам не нужны ваши трупы.
– А что вам нужно?
– Если вы сложите оружие, вы останетесь жить.
– Почему мы должны вам верить?
– Это же простой расчет. Зачем убивать курицу, которая снесет золотое яйцо? Вы же понимаете, рано или поздно за вас заплатят выкуп. И все будут довольны.
– За нас некому платить выкуп.
– Так не бывает, – улыбнулся парламентер. – Мы вас к себе не приглашали, но кто-то же послал вас сюда? И потом, у всех вас есть родные и близкие люди.
– Которым вы будете по одному присылать наши отрезанные пальцы?
– Поверьте, это бывает только в крайних случаях, – поспешно заверил Гулом. – Как правило, приходится иметь дело с благоразумными людьми. Я искренне советую вам сдаться.
– Отойди на десять метров, – велел ему Локис. – Нам надо посовещаться.
Локис повернулся к англичанину и вопросительно посмотрел на него. Володе было ясно, что весь сыр-бор разгорелся именно из-за секонд-лейтенанта, за которого душманы, вероятно, действительно надеялись получить немалый выкуп. У этого рыжего англичанина действительно был реальный и простой шанс выжить в этой передряге. У десантников такого шанса не было, им были уготованы судьбы бесправных рабов. Но, скорее всего, сложив оружие, они поменяли бы гибель в бою только на пытки, издевательства и, в конце концов, на мучительную казнь.