Презентация
Шрифт:
Я вздохнул глубоко и размеренно, втянув ноздрями поглаживающий мое лицо ветер.
Потом мы молча двинулись дальше, приближая с каждым шагом монолитное великолепие ракушки-великана. Я задрал голову: шпиль корабля упирался в самое небо, казалось, протыкал его. 'Призрак' оказался как минимум в три раза массивней Т-70. И он был более вытянут, где-то напоминая своей формой ребристый полуовальный диск, с пиком защитного отбойника в самом верху.
В транслятор я зашел последним; поворачиваясь назад, увидел уже смыкающиеся створки шлюза - и плавно метнул примятые в руке перчатки. Они так и останутся в моей памяти - не достигшими поверхности плато: я не смог увидеть как они упали, шлюз задраился.
Вспышка. В этом
Пять лет изматывающего тренинга. Мы учились выживать в любых условиях. Поодиночке, в паре. Контрактор или иначе, модулятор виртуальной реальности заменил нам самые немыслимые условия планет, которые мы никогда не посетим, потому что они - вымысел. Мы умирали в контракторе сотни раз. И возвращаясь в телесное сознание, переводя дух и переоценивая заново свои возможности и силу, включались в сеанс, не делая перерывов на более продолжительный отдых. Выброс из модуля - переоценка; иногда короткий сон, еда. Снова в клещи мрака и искусственно внушаемого кодером устройства страха. Это был психологический тренинг. Контрактор проектировал и разрабатывал я; Умета вызвалась помогать мне. И у нас получился конвейер ужаса.
Мы пропустили себя тонкой струйкой через ад. Но научились оставаться собой, когда остается только пустота и тишь забвения. Ита несколько раз не выдерживала, ее приходилось принудительно выводить из сеанса и релаксировать нервный спазм и внутренний надрыв перегруженной психики. Я еще ни разу не видел какие у крепраута глаза, когда он на грани сумасшествия. Мне довелось на это посмотреть. Каждый раз она медленно приходила в себя, во взгляде проскальзывал проблеск рассудка. Став окончательно собой, отпихивала склонившихся над ней друзей, рвалась в кресло модулятора контрактной модели самореальности. Мы все были на взводе. Ажиотаж... Мир виртуальной сказки про пятерых безумцев, посягнувших на самую важную тайну ее величества природы затянул нас основательно на многие месяцы, которые промелькнули подобно сну.
Этот тренинг дал нам закалку, которая не естественна для цивилизованной размеренности быта Астроидов, в каком бы колониальном мире они не осели, по каким бы транс космическим путям и маршрутам не блуждали, гоняясь то ли за вымышленной мечтой, то ли друг за другом, в попытке поймать свет от самой дальней звезды, которая заслонена скоплением чего-то ищущих заумных бродяг. И все-таки это закончилось, не смотря на то, что мы постоянно, каждый, подхлестывали себя и других, мешая спать, есть, думать... В модулятор! В Модулятор! Пока отсутствуют признаки явного помешательства... Мы готовились к битве за жизнь. Это была игра. Всего лишь интересная и захватывающая игра, от которой устаешь, но...
Программа исчерпала себя. Игра с ужасом превратилась в банальность. Нам стало просто не интересно продолжать это. И все сошлись на мнении, что три с половиной галактических года мы убили не зря. Полгода мы отдыхали. Придумывая себе и друг другу формы досуга. В этой части тренинга они заставили меня составить для каждого индивидуальную программу практической репликации фактора 'Ида'. Не думаю, что из этого вышло что-либо путное, потому что для анализа такой программы нужен специализированный научный центр; я же... мог осуществить эту их прихоть только на самом элементарном уровне метода. Фактически, каждая такая индивидуальная программа представляла из себя набор интеллектуальных задачек с 'вирусом' внутри, то есть, задач, которые имеют парное решение. Детская забава. Но мы все отдыхали. Это было всего лишь элементом досуга.
До окончания запланированных пяти лет моральной и физической подготовки оставался год.
Я помню этот первый день после продолжительного расслабления. Мы собрались в спортивном зале комплекса. Астероид, на самом деле, тянул на планетарную классификацию, но все равно, сила притяжения здесь была очень мала. Можно было подпрыгнуть слегка оттолкнувшись ногами и взлетев на семиметровую высоту потолочного перекрытия зала треснуться макушкой о нечто твердое там вверху... поэтому в зал мы вошли облаченными в специальные утяжеляющие вес костюмы, что примагничивали нас гравитационной вытяжкой к полу. В них было очень трудно двигаться. Фактически, был создан эффект притяжения планеты-гиганта. По некоторым моим соображениям именно на таких планетах может зарождаться примитивнейшая, но потенциально разумная форма жизни. Значит, нас ждут именно такие миры. И другие. И такие, о которых мы не в состоянии даже помыслить сейчас, потому что природа во всей своей слепой мудрости многолика и совершенно не предсказуема.
Это был спарринг в полный контакт. Руки, будто ворочающие сотни килограммов невидимой вязкой массы, сцепленные гравитационными жгутами и привязанные ими к одному месту - тому, в котором части тела застывают замирая и отдыхая от чрезмерной натуги. Потом новое усилие, мышцы теплеют, почти раскаляются для обостренных ощущений и натягиваются до самого предела. Инерции - никакой. Рука делает разворот, чтобы набрать разбег и 'метнуться' к партнеру, что выделывает то же престранное упражнение для больных, у которых был поврежден при катастрофе спинной мозг, и сейчас внимательный врач прописал им этот медленный танец с собственной тенью; плавно и замедленно... как во сне, в котором время застряло между желанием бежать и слепым как пустота ужасом.
Через полгода этих убийственных тренировок мы физически развили свои тела до той степени, которая на курсах эстетики в начальной школе импровизированного цикла становления личности в любой колонии, что подчинена ассоциации Преадов, называется 'дикостью лишенца' или более цинично если, 'что взято от ума напоследок'. Движения уже не были такими скованными. Гравитационный пресс менялся, то есть, увеличивался на единицу атмосферы, только восемь раз за все это время. Правда, мышцы стали стальными... не совсем, на самом деле, приятная тенденция. Но это в обычном случае. Мы жили уже другой жизнью. Нас уже не существовало для тех, кого мы когда-то знали, считали близкими, друзьями. Нас было много и сразу мало. Но никто не сумел бы почувствовать в нашем общем кругу себя лишним или не нужным; или, может быть вообще, чужым. Ни сейчас. И никогда. Сколько бы вечность не отмерила нам для жизни...
В этих же невыносимых для организма условиях гравитационного настила мы учились обращаться с индивидуальным оружием. Обычные лазеры, поставленные на минимум мощности, способные в таком режиме только имитировать прожог на костюме. В общем-то, с оружием мы успели побегать еще в сумраке и вулканических отсветах в контракторе. Но идеальная имитация реальности невозможна, потому что где-то за тенью осознанности все равно понимаешь, что это не настоящее. Это прелюдия к чему-то более вязкому и липучему, непредсказуемому и бессрочному.
С астероида видна Афора. Я так ничего и не узнал об этой планете. Голубоватый шарик в сумраке бескрайней пустыни космоса. Стою на оплавленном выступе скалистой породы - когда-то астероид подплыл слишком близко к светилу - и сквозь выпуклое стекло шлема смотрю на эту саму безмятежность. Мир, спрятанный в самом себе. Наверное, там знают, что такое счастье. Эти мреоны...
Знают. Но не скажут.
Я опускаю голову, и осторожно спускаюсь со склона, стараясь не делать резких движений: одна нечаянная неловкость и можно потерять из под ног поверхность, расцепиться с ней, не смотря на гравитационный имитатор магнита на подошвах ботинок, и улететь в мировое пространство... навстречу спящему голубому миру. Конечно, это не существенно. Улечу... ну и что? Меня подберет на шлюпе, например... Умета. Чего я жду от жизни? Смысла? Терзаний? Покоя?