Прежде чем их повесят
Шрифт:
— Там внизу шанка! — кричал Тридуба. — Они подстрелили девчонку!
— Самое безопасное место? — прорычал Доу, пригибаясь за стволом и сжимая свою секиру. — Вонючие подонки!
— Шанка? Так далеко к югу? — переспросил кто-то.
Ищейка подхватил Катиль под мышки и оттащил ее, стонущую, к ямке возле костра; ее пятки волочились по земле.
— В меня попали, — пробормотала она, уставившись на стрелу, вокруг которой по ее рубашке расползалось пятно крови, потом кашлянула и взглянула на Ищейку широко раскрытыми глазами.
— Они идут! — прокричал
Все вытаскивали оружие, затягивали пояса и ремни щитов, стискивали зубы и хлопали друг друга по спинам, готовясь к драке. Молчун был уже наверху, за поваленным деревом, он посылал вниз стрелу за стрелой с совершенно невозмутимым видом.
— Я должен идти, — сказал Ищейка, сжимая руку Катиль, — но я вернусь, хорошо? Ты просто сиди и не двигайся, слышишь? Я вернусь.
— Что?! Нет!
Ему пришлось отрывать ее пальцы от своей руки. Ищейке было не очень-то приятно делать это, но мог ли он выбирать?
— Нет… — прохрипела Катиль, когда он пополз по направлению к бревну и жидкой шеренге карлов, скрючившихся позади него.
Кое-кто уже стоял на коленях, готовясь стрелять. Уродливое копье вылетело из-за ствола и с глухим стуком ткнулось в землю совсем рядом с ним. Ищейка уставился на него, затем метнулся в сторону, опустился на колени недалеко от Молчуна и взглянул на подножие хребта.
— Мать-перемать!
Лес кишел плоскоголовыми. Внизу, слева, справа — повсюду между деревьями мелькали черные движущиеся силуэты, мечущиеся тени густой массой лезли вверх по склону. Казалось, их там сотни. Где-то справа союзные солдаты в смятении кричали, гремели и лязгали доспехами, готовили копья. Стрелы с сердитым свистом вылетали снизу из леса и уносились с бровки в лес.
— Мать-перемать!
— Может, уже будешь стрелять? — Молчун выпустил стрелу, вынул из колчана другую.
Ищейка тоже натянул тетиву, но целей было так много, что он никак не мог выбрать одну и выстрелил слишком высоко, не переставая ругаться. Они уже подошли близко, так близко, что можно было видеть их лица, если это можно назвать лицами. Разинутые клацающие челюсти, колючие маленькие глазки, полные ненависти. Неуклюжее оружие — дубины, утыканные гвоздями, каменные топоры, проржавевшие мечи, украденные у мертвых. Они лезли вверх среди деревьев, быстрые, как волки.
Ищейка всадил одному в грудь стрелу, и шанка упал назад. Другому он попал в ногу, но остальные не сбавляли темпа.
— Готовьтесь! — услышал он крик Тридубы.
Бойцы вставали и поднимали клинки, копья, щиты, чтобы встретить атаку. Интересно, как человек может приготовиться к такому?
На бревно прыгнул плоскоголовый — пасть разинута, зубы оскалены. Ищейка увидел его черный силуэт на фоне неба, услышал над ухом зычный рев, затем меч Тула рубанул по твари, и шанка отлетел назад, заливая все вокруг кровью, как льется вода из разбитой бутыли.
Еще один вскарабкался наверх, и Тридуба начисто отсек ему руку мечом и отбил его щитом обратно на склон. Однако уже прибывали новые, все больше и больше, их толпа
Ищейка увидел, как Трясучка прижал голову шанка сапогом к бревну, высоко поднял над головой щит и всадил металлический обод врагу в лицо. Второго он раскроил секирой, и тот рухнул навзничь, брызнув кровью Ищейке в глаза. С третьим они схватились в охапку, когда шанка перепрыгивал через ствол, и кувырком покатились по влажной земле. Шанка оказался наверху, и Ищейка хрястнул его по спине дубиной — раз, другой, третий. Трясучка спихнул его с себя, вскочил на ноги и впечатал каблук в затылок твари. Он повернулся и срубил еще одного плоскоголового как раз в тот момент, когда тот колол копьем в бок вопящего карла.
Ищейка заморгал и попытался стереть кровь с глаз тыльной стороной рукава. Он видел, как Молчун занес кинжал и пронзил им череп плоскоголового — лезвие прошло насквозь и крепко пригвоздило шанка к упавшему стволу. Он видел, как Тул своим огромным кулачищем молотил противника по лицу, пока череп твари не превратился в кровавую кашу. Еще один плоскоголовый вскочил на бревно, но прежде, чем он успел ударить Ищейку мечом, Доу прыгнул вперед и подрубил ему ноги. Шанка свалился, вопя во всю глотку.
Очередная тварь навалилась сверху на одного из карлов и вырвала зубами здоровенный кусок из его шеи. Ищейка схватил валявшееся на земле копье, швырнул его и попал прямо в спину нападавшего. Шанка с визгом упал. Он раздирал когтями собственные плечи, пытаясь достать древко, но оно засело прочно.
Еще один карл с ревом метался из стороны в сторону — шанка запустил зубы ему в руку, а он отбивался свободной рукой. Ищейка хотел броситься на помощь, но на него прыгнул плоскоголовый с копьем. Он вовремя заметил это и увернулся, огрел врага дубиной по затылку, и плоский череп хрустнул, как раздавленное яйцо. Обернувшись, Ищейка увидел еще одного — огромного. Тот разинул пасть и зарычал, с его зубов стекала слюна, в лапах был зажат огромный топор.
— Ну, давай! — крикнул ему Ищейка, поднимая дубинку и нож.
Но прежде, чем тварь успела на него наброситься, Тридуба подобрался сзади и раскроил ее от плеча до брюха. Кровь брызнула во все стороны, и шанка распластался в грязи. Ему еще удалось подняться, но это лишь помогло Ищейке быстро проткнуть его ножом.
Шанка уже отступали, карлы с криками преследовали их и рубили мечами. Последний с пронзительным воплем ринулся к бревну, пытаясь перебраться на ту сторону, но Доу располосовал ему спину мечом. Плоскоголовый заверещал, в зияющей кровавой ране показались красное мясо и белые обломки кости. Тварь упала, зацепившись за торчащую ветку, дернулась и осталась лежать, свесив ноги.