Прежде чем их повесят
Шрифт:
В угасающем свете дня он заметил тень Доу (Ищейка специально его высматривал): тот крался вверх по склону через кустарник, не сводя глаз со своей цели. Он был уже близко, совсем близко. Ищейка наложил стрелу и прицелился в сидевшего слева, замедлив дыхание, чтобы руки были твердыми. И внезапно до него дошло. Теперь, когда он находился по другую сторону от них, крайний слева стал для него крайним справа. И в кого же ему стрелять?
Ищейка мысленно выругался и попытался вспомнить, что в точности сказал Тридуба. Обойти их и взять крайнего слева. Хуже всего было бы ничего не
Он услышал снизу, из чащи леса, сигнал Тридубы — птичий свист. Доу приготовился прыгнуть. Ищейка выпустил стрелу.
Она с глухим стуком ударила в спину жертвы одновременно со стрелой Молчуна, вонзившейся в грудь, а Доу в тот же миг ухватил сидевшего посередине и пырнул его сзади ножом. Третий остался сидеть, невредимый и очень озадаченный.
— Дерьмо, — прошептал Ищейка.
— На помощь! — завопил оставшийся в живых, но тут на него прыгнул Доу.
Они сцепились и, пыхтя, покатились по сухой листве. Доу поднял и опустил кулак — раз, другой, третий; затем поднялся, пристально глядя в сторону зарослей. Ищейка собирался пожать плечами, когда услышал голос прямо у себя за спиной:
— В чем дело?
Ищейка похолодел и замер. Еще один! Где-то в кустах, шагах в десяти отсюда! Ищейка полез за стрелой, наложил ее на тетиву — тихо как мышь — и медленно обернулся. Он увидел двоих, и эти двое увидели его, и у него во рту стало кисло, как после прокисшего пива. Все трое не сводили друг с друга глаз. Ищейка прицелился в того, который повыше, и до отказа натянул тетиву.
— Нет! — вскрикнул тот человек.
Стрела ударила в него, он издал стон, зашатался и упал на колени. Ищейка бросил лук и схватился за нож, но не успел его вытащить — второй уже напал на него сверху. Они с треском рухнули в кусты.
Свет, тьма, свет, тьма. Они кувыркались вниз по склону, лягались и отбивались, молотили друг друга кулаками. Ищейка ударился обо что-то головой и перекатился на спину, отчаянно отбиваясь. Они шипели и рычали друг на друга; это были не слова, а скорее те звуки, какие издают дерущиеся псы. Человек Бетода высвободил руку и достал откуда-то нож, но Ищейка поймал его за запястье и не дал пустить оружие в ход.
Противник навалился на него всем весом, вцепившись в нож обеими руками. Ищейка толкал его в другую сторону, ухватив за запястья, но сил недоставало. Клинок медленно приближался к лицу Ищейки. Он скосил глаза: блестящий металлический клык в каком-то футе от его носа.
— Сдохни, сволочь!
Клык опустился еще на дюйм. У Ищейки болели плечи, локти, пальцы; руки теряли силу. Он глянул в лицо врагу. Щетина на подбородке, желтые зубы, оспины на кривом носу, свисающие волосы. Острие клинка придвинулось еще ближе. Ищейка уже покойник, и с этим ничего не поделаешь.
Ш-шух!
У врага больше не было головы. Кровь хлынула Ищейке в лицо, горячая, липкая, с острым запахом. Мертвое тело обмякло, и он отпихнул его в сторону; кровь заливала глаза, затекала в ноздри, в рот. Ищейка поднялся на нетвердые ноги, хватая ртом воздух, кашляя и отплевываясь.
— Спокойно, Ищейка. Можешь расслабиться.
Тул.
— Я еще жив, — прошептал Ищейка, в точности как шептал Логен каждый раз, когда драка была закончена. — Еще жив…
Во имя мертвых, на этот раз он был совсем близко к смерти.
— Барахла у них не слишком много, — заметил Доу, обыскивая место привала.
Котелок на огне, оружие и все прочее имелось, но еды маловато. Недостаточно, чтобы бродить по лесам в одиночку.
— Может, это разведчики? — предположил Тридуба. — Передовой отряд какой-то большой группы?
— Да уж наверняка, — сказал Доу.
Тридуба хлопнул Ищейку по плечу:
— Как ты, в порядке?
Тот все еще старался вытереть кровь с лица.
— Вроде бы. — Его трясло, но это должно было пройти. — Кажется, только порезы и царапины. Не смертельно.
— Вот и отлично, потому что я не могу тебя потерять. Может, осмотришься тихонько в чаще, пока мы здесь прибираемся? Попробуй выяснить, для кого эти парни вели разведку.
— Пожалуй, — отозвался Ищейка, глубоко вдохнул и медленно выдохнул. — Пожалуй.
— Идиотская работа, да, Доу? — прошептал Тридуба. — Работа для сопливых мальчишек, и еще надо благодарить за нее, так ты говорил? Ну, что теперь скажешь?
— Возможно, я ошибся.
— И сильно ошибся, — сказал Ищейка.
Сотни костров горели в долине перед ними, рассыпанные по темным склонам. Сотни и сотни костров. Понятное дело, люди там тоже были: по большей части легковооруженные бонды, но и карлов предостаточно. Ищейка видел отблески угасающего дневного света на остриях копий, на щитах, на кольчугах — все отполировано и готово к бою. Кланы сгрудились вокруг реющих штандартов своих вождей. Штандартов было множество — два или три десятка, если быстро прикинуть. До сих пор Ищейка ни разу не видел больше десяти одновременно.
— Это самая большая армия из всех, что собирались на Севере, — пробормотал он.
— Точно, — подтвердил Тридуба. — И это люди Бетода, а отсюда до южан каких-то пять дней езды. — Он показал на одно из знамен: — Это не Малорослика ли штандарт?
— Его самого, — буркнул Доу и сплюнул в кусты. — Его значок, точно. У меня счет к этому подонку.
— Да я смотрю, там внизу полно таких подонков, с которыми у нас счеты, — сказал Тридуба. — Вон флаг Бледного Призрака, а вон Белобокий, а там Грендель Бодун, возле скал. Кровавая банда, ничего не скажешь. Все, кто перешел к Бетоду в самом начале. Теперь, наверное, уже жирок нагуляли на этом деле.
— А вон там кто? — спросил Ищейка. Он не мог опознать какие-то зловещего вида значки из шкур и костей. Вроде бы похожи на горские. — Это часом не Круммох-и-Фейл, не его штандарт?
— Что ты! Тот никогда бы не склонил колени перед Бетодом, да и ни перед кем другим. Наверняка так и сидит у себя в горах, взывает к луне и все такое прочее.
— Если Бетод его не прикончил, — хмыкнул Доу.
Тридуба покачал головой.
— Сомневаюсь. Этот Круммох очень хитрый. Он уже много лет не пускает Бетода в Высокогорье. Говорят, он знает там все тропинки.