Прежде чем их повесят
Шрифт:
«Полмиллиона? Хватит, чтобы выкупить короля, и еще останется! Сомневаюсь, что Сульт смог бы столько заплатить, даже если бы собирался — а он явно не собирается. Люди погибают из-за долгов, составляющих лишь малую часть подобной суммы».
— Делайте все, что можете. Обещайте все, что найдете нужным. Заверяю вас, деньги уже в пути.
Генерал собирал свои бумаги.
— Я делаю все, что могу, но люди начали сомневаться, что им вообще заплатят.
Вюрмс был более откровенен:
— Нам больше никто не верит. Без денег мы не сможем сделать ничего.
— Ничего, —
Иней медленно кивнул. Глокта потер слезящиеся глаза.
— Наставник инквизиции исчезает, не оставив после себя даже мокрого пятна. Поздно вечером он удаляется в свои покои, запирает дверь на замок. Наутро он не отвечает на стук. Дверь взламывают — и находят… «Ничего». Постель смята, но тела в ней нет. Ни малейшего намека на борьбу.
— Ничего, — повторил Секутор.
— Что нам известно? Давуст подозревал, что в городе зреет заговор. Что есть некий предатель, намеревающийся сдать Дагоску гуркам. Он считал, что в заговоре замешан член правящего совета. Кажется вполне вероятным, что наставник сумел раскрыть личность этого человека, и тогда его заставили замолчать.
— Но кто?
«Надо перевернуть вопрос с ног на голову».
— Раз мы сами не можем найти предателя, мы должны заставить его выйти на нас. Если он хочет, чтобы гурки вошли в город, нам нужно лишь настойчиво удерживать их снаружи и ждать. Рано или поздно предатель проявится.
— Рифк, — промямлил Иней.
«Действительно, риск велик, особенно для нового наставника дагосканской инквизиции, но у нас нет выбора».
— Значит, ждем? — спросил Секутор.
— Ждем. И приглядываем за оборонительными сооружениями. А еще пытаемся найти хоть какие-то деньги. У тебя есть наличные, Секутор?
— Было немного. Я отдал их одной девчонке там, в трущобах.
— Хм. Жаль.
— Да не особенно — девчонка трахается как заведенная. Я бы ее всецело рекомендовал, если вы заинтересовались.
Глокта поморщился, ощутив щелчок в коленном суставе.
— Какая трогательная история, Секутор, никогда не знал, что ты романтик. Я бы пропел об этом песнь, если бы не был так стеснен в средствах.
— Я могу поспрашивать. Сколько вам нужно?
— О, не очень много. Скажем, полмиллиона марок.
Практик вскинул одну бровь. Он полез в карман, порылся в нем, вытащил руку и протянул раскрытую ладонь. На ней поблескивало несколько медяков.
— Двенадцать монет, — сказал он. — Двенадцать монет — все, что у меня сейчас есть.
— Двенадцать тысяч — вот все, что у меня сейчас есть, — сказала магистр Эйдер.
«Капля в море».
— Члены моей гильдии нервничают, — продолжала Эйдер, — Дела в последнее время идут не очень хорошо, большая часть наших средств вложена в различные предприятия. Наличных денег у меня немного.
«Осмелюсь предположить, что их гораздо больше, чем двенадцать тысяч, но какая разница? Сомневаюсь, что даже у тебя найдется полмиллиона в загашнике. Такой суммы, скорее всего, не наберется во всем городе».
— Ей-богу, можно подумать, что ваши люди меня не любят.
Она фыркнула.
— После того,
— Возможно, еще честнее сказать, что они жаждут моей крови?
«Не удивлюсь, если они хотели бы выпустить ее всю, до последней капли».
— Может быть, и так. Но мне кажется, хотя бы сейчас я смогла их убедить, что вы действуете во благо городу. — Магистр взглянула ему прямо в глаза. — Вы ведь действуете во благо?
— Если вы не хотите допустить в город гурков. — «Ведь вы этого не хотите?» — Тем не менее я бы не возражал, если бы денег было побольше.
— Никто бы не возражал, но ведь вы имеете дело с купцами. Они предпочитают делать деньги, а не тратить, даже если трата в их собственных интересах.
Магистр Эйдер тяжело вздохнула, побарабанила ногтями по столу и опустила взгляд на свою руку. На мгновение задумалась, а потом принялась стягивать кольца с пальцев. Сняла все и бросила их в шкатулку, к лежащим там деньгам.
Глокта нахмурился.
— Красивый жест, магистр, но я ни в коем случае не могу…
— Я настаиваю, — проговорила Эйдер, расстегнула свое тяжелое ожерелье и тоже опустила его в шкатулку. — Я достану себе новые украшения после того, как вы спасете город. В любом случае, они не принесут больше пользы, если гурки сорвут их с моего трупа. — Она сняла с запястий тяжелые золотые браслеты, усыпанные зелеными камнями, и отправила их вслед за ожерельем. — Берите мои камни, пока я не передумала. Заблудившийся в пустыне берет воду…
— …у того, кто ее предложит. Кадия сказал мне в точности то же самое.
— Кадия умный человек.
— Это верно. Благодарю вас за вашу щедрость, магистр.
Глокта захлопнул крышку шкатулки.
— Это самое малое, что я могу сделать. — Она поднялась со своего кресла и пошла к двери, с шелестом задевая ковер подошвами сандалий. — До скорой встречи.
— Он настаивает на немедленной встрече.
— Как его зовут, Шикель?
— Мофис. Он банкир.
«Еще один кредитор пришел требовать свои деньги. Рано или поздно мне придется попросту арестовать всю шайку. Это положит конец моему мотовству, но я готов пойти на это, чтобы хотя бы увидеть выражения их лиц».
Глокта безнадежно пожал плечами:
— Впусти его.
Вошел высокий человек лет пятидесяти, настолько худой, что выглядел почти болезненно, со впалыми щеками и ввалившимися глазами. В его движениях была суровая размеренность, во взгляде — уверенное равнодушие.
«Словно прикидывает, сколько серебряных марок стоит то, что он видит. Включая меня самого».
— Мое имя Мофис.
— Да, мне сообщили, но я боюсь, что в настоящее время у нас нет необходимых средств. — «Если не считать Секуторовых двенадцати монет». — Сколько бы ни задолжал город вашему банку, с выплатой придется подождать. Это продлится недолго, уверяю вас. — «Всего лишь до тех пор, пока моря не пересохнут, небо не упадет на землю, а демоны не начнут рыскать по земле».