Прежде чем их повесят
Шрифт:
Глаза Ферро уже закрывались, когда чья-то ладонь появилась из-за головы душителя и обхватила его лицо. Большая, бледная, четырехпалая, покрытая засохшей кровью ладонь. Потом Ферро увидела широкое бледное предплечье и другую ладонь, крепко сжавшую голову ее противника с другой стороны. Тот задергался, но выхода не было. Мощные мускулы сокращались под кожей, бледные пальцы впивались в кожу врага, оттягивали его голову назад и вбок, сильнее и сильнее. Он уже отпустил Ферро, и она сползла вдоль камня, глотая воздух. Ее недавний противник тщетно царапал ногтями чужие руки, продолжавшие безжалостно
Раздался хруст.
Руки разжались, и воин рухнул на землю со свернутой шеей. Позади стоял Девятипалый. Его лицо и руки были в засохшей крови, и кровь пропитывала разодранную одежду. Бледное лицо подергивалось, прочерченное дорожками грязи и пота.
— Ты в порядке?
— Так же, как ты, — прохрипела она. — Еще кто-нибудь остался живой?
Логен оперся рукой о камень и наклонился, сплевывая кровь на траву.
— Не знаю. Может, пара человек.
Ферро прищурилась и поглядела на верхушку холма.
— Там?
— Может быть.
Она подняла из травы свой кривой клинок и захромала вверх, опираясь на меч, как на костыль. Сзади слышались тяжелые шаги Девятипалого.
Джезаль уже несколько минут слышал выкрики, вопли и лязг металла о металл. Все было смутным и отдаленным, звуки доносились как будто сквозь порывы бушующего ветра. Он не имел понятия, что происходило за пределами круга камней на вершине холма, и не был уверен, что хочет это знать. Он расхаживал взад и вперед, сжимая и разжимая кулаки, а Ки сидел в повозке, глядя вниз на Байяза, молчаливый и невыносимо спокойный.
Вот тут-то Джезаль и увидел: над бровкой холма между двумя высокими камнями поднималась голова человека. За ней показались плечи, грудь. Неподалеку возник еще один. Двое убийц поднимались по склону и направлялись прямо к нему.
У одного были поросячьи глазки и тяжелая челюсть. Другой был худощавый, со спутанной копной тонких волос. Они осторожно подбирались к вершине, в круг из камней, без особенной спешки рассматривая Джезаля, ученика и повозку.
Джезаль никогда прежде не сражался с двумя воинами одновременно. Ему вообще ни разу не доводилось сражаться не на жизнь, а на смерть, но об этом он старался не думать. Это самый обычный фехтовальный поединок. Ничего нового. Он сглотнул и вытащил клинки. Металл ободряюще звякнул, выскальзывая из ножен; знакомое ощущение тяжести немного утешило Джезаля. Двое незнакомцев смотрели на него, а он глядел на них и пытался припомнить, что говорил ему Девятипалый.
«Старайся показать им, что ты слаб».
С этим, по крайней мере, затруднений не будет. Он не сомневался, что выглядит достаточно напуганным. Самое большое его достижение сейчас — то, что он не повернулся и не убежал. Джезаль медленно попятился к повозке, нервно облизывая губы, и в этом не было ни капли притворства.
«Нельзя недооценивать противника».
Он посмотрел на этих двоих. Сильные, хорошо вооруженные. Оба в панцирях из твердой кожи, с квадратными щитами. У одного короткий меч, у другого секира с тяжелым лезвием. Оружие выглядело грозно, оно явно не раз побывало в деле. Недооценить таких врагов трудно.
«Когда придет время действовать, бей без оглядки».
Тот, что был от Джезаля слева, кинулся на него. Джезаль увидел, как враг оскалил зубы, как сделал шаг назад, как неуклюже замахнулся мечом… Это оказалось до нелепости просто — отступить, чтобы удар угодил в дерн. Инстинктивно Джезаль добавил к движению укол коротким клинком, и лезвие по самый эфес погрузилось в бок нападавшего, между передней и задней пластинами панциря, как раз под нижним ребром. Джезаль не успел вырвать клинок из раны, как уже увернулся от секиры второго, одновременно полоснув длинным клинком на высоте его шеи. Он отпрыгнул и развернулся с обеими шпагами наготове в ожидании крика арбитра.
Тот, которого он проткнул, сделал пару неверных шагов, засипел и схватился за бок. Второй оставался на месте, он покачивался, выпучив поросячьи глазки, и зажимал шею рукой. Между его пальцами сочилась кровь из перерезанной глотки. Оба упали почти одновременно, рядом, лицами вниз.
Джезаль нахмурился, глядя на покрытый кровью длинный клинок, и перевел взгляд на два трупа. Это сделал он. Почти не задумываясь, убил двух человек. Ему следовало бы чувствовать себя виноватым, но он словно оцепенел. Нет. Он чувствовал гордость! Он испытывал возбуждение! Джезаль обернулся на Ки, спокойно наблюдавшего за ним с заднего сиденья повозки.
— У меня получилось, — пробормотал Джезаль, и ученик неторопливо кивнул. — У меня получилось! — завопил он, размахивая в воздухе окровавленным коротким клинком.
Ки сдвинул брови; потом его глаза широко раскрылись.
— Сзади! — крикнул он и подпрыгнул так, что чуть не слетел с сиденья.
Джезаль повернулся, поднимая шпаги, краем глаза успел заметить какое-то движение…
Раздался мощный хруст, и его голова взорвалась ослепительным светом.
Потом все скрыла тьма.
Плоды отваги
Северяне стояли на холме — редкая шеренга темных фигур на фоне белесого неба. Было еще рано, солнце проглядывало бледным пятном между плотными тучами. Грязные клочки подтаявшего снега усеивали впадины на склонах долины, по дну которой еще стелился тонкий слой тумана.
Вест поглядел на ряд черных силуэтов и нахмурился. Ему все это не нравилось. Их слишком много для команды разведчиков или фуражиров, слишком мало для атаки — и все же они оставались там, наверху, и спокойно наблюдали, как армия Ладислава бесконечно долго и неуклюже разворачивается в долине.
Штаб принца и небольшой отряд его охраны избрали для своей ставки травянистый холм напротив того холма, где расположились северяне. Когда разведчики нашли это место рано утром, оно казалось удобным и сухим — пусть гораздо ниже противника, но все же давало хороший обзор долины. Но с утра здесь прошли тысячи сапог, копыт и месящих землю тележных колес, которые размололи сырую почву в липкую черную жижу. Сапоги Веста и остальных покрывала корка грязи, мундиры были заляпаны. Даже непорочно-белые одежды принца Ладислава украсились несколькими пятнами.