Прежде чем ты уснёшь
Шрифт:
«Ты что, совсем сдурела?!» — Он вскакивает и бьет меня по лицу.
«Как ты смеешь меня бить?»
«А ты не хватай меня за волосы. Психопатка, совсем с ума сошла».
«Я задала тебе очень простой вопрос, а ты даже на него ответить не можешь. Я хочу знать, кто она».
«Мы договорились больше об этом не вспоминать». — Он снова укладывается в кровать.
«Я не могу об этом забыть. Я хочу знать, кто она».
«Ее зовут Вера, я тебе уже говорил».
«Веры Лунд не существует».
«Значит, Лунде, Лундему, Лунден… я уже не помню. Это была всего
«Как она была одета?»
«Что?» — Голос у него резкий. Александр закрывает руками лицо.
«Как она была одета в тот вечер?»
«Ты больная».
«Зачем ты так говоришь? Не смей. Я задала тебе простой вопрос. Как она была одета?»
«Ты сумасшедшая».
«Не говори так».
«Хорошо, хорошо. Если ты так хочешь знать — на ней было платье».
«Какого цвета?»
«Красного».
«Короткое или длинное?»
«Короткое».
«Ну и как, сексуально? В таком коротком красном платье?»
«Вполне».
«А какое у нее было белье?»
«Белые трусы».
«Понятно».
«И где вы находились в тот момент? Где вы этим занимались?»
«Мы сняли номер в гостинице».
«В какой гостинице?»
«"Плацца"».
«Даже "Плацца"! Неплохо. Значит, на это у тебя есть деньги».
«Заткнись».
«И как долго вы там пробыли?»
«По-моему, пару часов».
«Два часа?»
«Я сказал, пару часов».
«Пара часов — это и есть два часа, или ты имеешь в виду что-то другое? Или два часа — это, по-твоему, совсем не пара? Нельзя ли поточнее?»
«Черт, да у тебя с головой не все в порядке!»
«Ну, и как она в постели?»
«Нормально».
«Ты обнимал ее? Целовал?»
«Жюли, перестань».
«Это я должна перестать? Я? Ты ее трахнул?»
«Ну да».
«Она у тебя сосала?»
«Да».
«А ты?»
«Тоже».
«Как долго вы там пробыли?»
«Пока мне не пора было идти».
«А когда тебе было пора?»
«Утром».
«Ты собирался домой, к нам в постель?»
«Да».
«Черт!»
Жюли кладет голову на руки. Она сидит, съежившись, на зеленой лестнице.
— А потом? Что было дальше?
— Помнишь, когда мы были маленькими, папа говорил, что есть такие вещи, такие слова, которые вырвутся из тебя, и ты никогда не сможешь вернуть их обратно.
— Возможно, он что-то такое и говорил… но я не помню…
Жюли продолжает:
— Мы стараемся. Теперь мы стараемся. Стараемся склеить все кусочки… Каждый день мы просыпаемся и говорим друг другу: доброе утро. Каждый вечер, ложась спать, мы говорим: спокойной ночи. Мы вместе едим. Иногда мы занимаемся любовью. Играем с Сандером. Но Сандер не глупее нас. Наши слова прочно засели в стенах и отдаются эхом тогда, когда мы ждем этого меньше всего.
Жюли говорит:
— Я думаю о Сандере. Я родила на свет ребенка, но не могу защитить его. Я не могу защитить его даже от нас самих. Даже от самой себя. От моего гнева, моего презрения, моих воспоминаний, моих обманутых ожиданий. Я думаю о наших родителях, Карин, — о папе и об Анни, обо всем, за что я их упрекала. Обо всем том времени, что я потратила на эти упреки. Посмотрите на меня! Посмотрите, что вы со мной сделали! Я не хочу больше жить, потому что я вам не нужна! Пожалуйста, посмотрите, не отводите глаза!Кто-то не сдержал свое обещание. Во всяком случае, так казалось мне. А сейчас обещания нарушаю я сама. Раз за разом. Каждый день. А Сандер пока еще слишком мал, чтобы упрекать меня. У него нет нужных слов. Но я вижу, что он от меня отдаляется, становится тихим, молчаливым.
Мой милый Сандер,
Я держу тебя на руках, тебе всего несколько часов отроду. Лицо и тельце у тебя коричневые, иногда тебя уносят и кладут в кювез, чтобы ты окреп и мы могли поехать домой. Я никогда не была ни для кого домом, я не понимаю, что это значит. Они тыкают иглами в твои пятки — берут анализ крови. Чтобы пошло молоко, они сдавливают мою грудь и прижимают к твоим губам, чтобы ты научился есть. Они заворачивают тебя в одеяло, потом распеленывают. Они говорят: до свидания, всего хорошего. Я держу тебя на руках. Мы готовы.
Перед нами отворяются больничные двери, и ветер чуть не сбивает нас с ног.
Я обещаю, что буду защищать тебя. Я не могу защитить тебя.
«Если я не засну, — думает Александр, — я, наверно, просто-напросто умру от истощения.
Но прежде чем я умру, я должен навести в своем доме порядок. Долг каждого мужчины — следить за порядком у себя дома.
Например, если я соберу все камни и положу их в кровать между нами, я смогу примерно понять, сколько их. Я смогу посчитать их. Потрогать. Смогу прикинуть, как покончить с ними раз и навсегда.
Ну как можно спать, когда камни разбросаны по всей спальне, — думает Александр. — Тут уж не до сна».
Мы идем по Богстадвэйен — Жюли, Торильд, Валь Брюн и я. Мы возвращаемся домой. Именно тогда я в первый раз вижу Дага — через окно ресторана, где он пьет пиво вместе с друзьями.
Я останавливаюсь.
Подхожу вплотную к окну.
Дожидаюсь, пока он повернется и увидит меня.
Ждать приходится долго.
В конце концов один из его друзей замечает, что я стою за стеклом и смотрю на Дага. Он поднимает глаза. Какое-то мгновение он пребывает в нерешительности: может быть, мы знакомы? Он поворачивается к друзьям, спрашивает у них: «Вы знаете эту девушку?» — те качают головами и пожимают плечами. Он снова смотрит на меня, делая резкое движение рукой: давай, мол, отсюда, я тебя не знаю, ты что, не видишь, мы с друзьями решили приятно провести время.