Прежде всего вейла
Шрифт:
– Не двигайтесь! Вы кто такой на самом деле?!
– Гарри!
– шокировано воскликнул Ремус.
– Что...
– Молчать! Кто вы такой?!
– Но, Гарри, это же я! Ремус!
– Никогда тот Ремус, которого я знаю, не стал бы... не смог бы склоняться к связи с Малфоем! КТО ВЫ ТАКОЙ?!
Гарри увидел, как черты лица Ремуса просто закаменели, а потом его палочка вырвалась из пальцев и оказалась в руке Ремуса. Но как он это сделал?!
– Хватит уже, Гарри! Теперь ты меня выслушаешь. Я действительно тот самый Ремус, которого ты знаешь, тот самый, кто научил тебя призывать Патронуса, тот, кто узнал, что Питер жив, когда посмотрел на карту Мародеров, которую забрал прямо из рук Северуса. Что же касается моего мнения по
Гарри, слегка одуревший, сидел на своей постели. Все, что сейчас говорил Ремус, подтверждало, что он и правда был другом его отца и крестного. Но тогда, значит, Ремуса действительно привлекали мужчины?
– Ради Мерлина, что я еще сказал не так, Гарри?
– осведомился Ремус.
По выражению лица Ремуса уже виделось, что он почти готов придушить Гарри, когда юноша все же смог сдавленно выдавить из себя:
– Но вы же не можете... ну... хотеть... оказаться связанным с Малфоем?
Ремус тяжело вздохнул - прошло менее двух минут, и Гарри снова задавал ему этот же вопрос. Настоящее наказание! Тем не менее терпение оборотня длительно тренировалось выходками Джеймса и Сириуса, и не Гарри пробовать его на крепость!
– Да, Гарри, - терпеливо ответил он, - если сам Драко подтвердит факт связи, я безоговорочно приму это.
– Но вы же не можете согласиться оказаться связанным с Пожирателем Смерти!
– Повторяю, Гарри, даже если у него на руке и есть метка, единственное, в чем я, кстати, не особенно и сомневаюсь, но если он ныне против Сам-Знаешь-Кого, я приму эту связь!
– Но... это же безумие, Ремус!
– Что именно ты называешь безумием? Что передо мной снова полностью распахнутся двери магического мира, не взирая на мое положение? Что я смогу раскрыть свои сексуальные предпочтения, не боясь оказаться окончательно отвергнутым нашим обществом? Что мне не придется больше беспокоиться о том, смогу ли я сегодня поесть, и будет ли у меня крыша над головой следующей ночью? Давай же, объясни мне, что ты считаешь безумием!
Мужчина все же сумел не сорваться, сказать все спокойно и серьезно. Его взгляд чуть ли не пронзал юношу насквозь, предлагая все же попытаться найти ответ на озвученные вопросы. И даже казалось, что он сейчас воочию видит Джеймса из двадцатилетнего прошлого, попавшего в похожее положение, открывавшего и закрывавшего рот, не в силах выдавить и звука. Оборотень так и не отвел взгляда, вынуждая собеседника признать поражение, что и произошло двумя минутами позже, когда Гарри с таким же досадливым жестом, что и его отец, и точно так же ворчливо произнес:
– Ладно же, делайте что хотите, но даже не рассчитывайте, что я тоже вступлю в эту игру!
– Ты, конечно, сделаешь то, что пожелаешь, Гарри, - успокаивающе произнес Ремус.
– Но по крайней мере теперь ты знаешь чего ожидать, когда в твои двери постучит Люциус...
– По крайней мере сюда ему прийти не удастся, - заметил Гарри, скрестив руки на груди, - а затем я спрячусь. Как-никак, это и так нужно, чтобы меня не нашли Волдеморт и его Пожиратели Смерти, ведь так?
Голос его так и сочился иронией, и Ремус понял, что Гарри продолжал считать Малфоев и Северуса одними из преданнейших сподвижников Темного Мага. Вот только записи, которые оставил Дамблдор, ясно говорили: директор оказался полностью уверен, что Северус не сумел бы отвернуться от Волдеморта без ведома Люциуса. То есть вейла явно прикрывал своего партнера, и вероятно, через него так же поставлял сведения Ордену Феникса. Появление Гарри, как последнего элемента трио, могло привести только к одному - появлению обоих Пожирателей Смерти в лагере орденцев, потому как Люциусу не удалось бы преодолеть инстинкт
Сам-то оборотень готов был принять все, потому как все происходящее ему только на пользу, а вот с точки зрения Гарри, новости оказались отвратительными. Ведь, как знал Ремус, паренек сейчас встречался с юной Уизли, а еще всем своим существом ненавидел Северуса даже больше чем Люциуса. И нужно было так искусно повернуть ситуацию, чтобы Гарри не сопротивлялся и не отправил Люциуса на кладбище, воссоединиться с отцом.
Но ведь в свое время он справился с Джеймсом и Лили, так, что они все же оказались вместе, неужели не удастся справиться с их сыном? Тем более, что на этот раз второй, то есть Люциус, проблем устраивать не станет, потому как, разумеется, будет весьма желать воплотить свой второй союз в реальность...
* * *
Когда Люциус пробудился, он несколько мгновений наблюдал за сыном, задумчиво смотревшим в окно. Наследие превратило подростка в изящного молодого мужчину, но миновавший тяжелый год сделал его почти тощим. Тем не менее, он вырос, и по росту он теперь почти догнал своего отца.
Когда юноша осознал, что отец наблюдает за ним, по его лицу быстро пробежали эмоции: высокомерная маска самоуверенного Малфоя сменила мучительное выражение, замешанное на сомнениях. Сердце Люциуса просто сжалось. Драко же всегда смотрел на Логово, как на свой истинный дом, и никогда не использовал здесь мер защиты, например аристократической холодности. Всего лишь год, когда нужно было всегда и всюду, днем и ночью, держать щиты, значительно изменил его, и не в лучшую сторону.
Повернув голову к продолжающему спать Северусу, Люциус прошептал:
– Он еще долго будет спать?
– Я усыпил его еще на двенадцать часов, так что часа два, - так же тихо отозвался Драко.
– Но его ментальные щиты, как я определил, уже несколько восстановились, и можно будет позволить ему проснуться самостоятельно, чтобы поинтересоваться его самочувствием.
– Ты за этот год многому научился, Драко.
– Еще бы!
– ухмыльнулся тот.
– О да, я многое узнал и в темной магии, и в области ремонтов заколдованных шкафов. Но если речь о колдомедицине, то тут уж я полностью полагаюсь на инстинкты. Все, что мне известно, он, оказавшись здесь, стонал, даже выпив зелье сна без сновидений, а его мысли оказались доступны даже самому завалящему волшебнику. Но мало-помалу сон его нормализовался, а щиты восстановились.
– Драко, дважды повторять не стану, - возмутился Люциус, не оценивший вызывающего тона Драко, - даже после года, проведенного в Азкабане, я остаюсь твоим отцом и требую должного уважения, ясно? Так что рекомендую не демонстрировать мне свою наглость, или же мне придется взяться за кое-какие не особо любимые тобой наказания. Понятно?
– ...
– Понятно?
– настаивал на ответе Люциус, не отпуская взгляда сына.
Драко согласился, уступая воле отца. И пусть тот сейчас не мог встать с постели, изнуренный заключением, он по-прежнему оставался для юноши воплощением абсолютной власти и единственным, кто мог действительно заставить его испытывать искреннее раскаяние и сожаление о содеянном. Тем не менее, он попытался все же немного оправдаться, пусть и в более спокойном тоне.
– У меня не оказалось времени на изучение тонкостей колдомедицины, тем более что и доступа к книгам по данному предмету получить не удалось.
– Понимаю, у тебя выдался трудный год, - откликнулся Люциус, - но бесполезно сейчас тяготиться сделанным тобой для выживания. Что же касается Люпина...
– Прошу тебя, папа, называй его Ремусом.
Люциус нахмурился, услышав это имя, но сразу же расслабился и с легкой улыбкой произнес:
– Точно? Ты решил принять?
Драко глубоко вздохнул, опустив голову, а затем, отвернувшись к окну, хрипло сказал: