Президент
Шрифт:
Значит вот как вы обо мне, мужики, думаете, да? Нашли себе пацана для отвода души, значит. И ни один же из вас, наверное, даже не представляет, что такое жить реальной жизнью и пробиваться с самых низов, не давая и не беря взяток, – когда в тендере по продаже деревянных изделий ты за плохое качество обещаешь клиенту сожрать тарелку опилок. Или, например, когда в огромной международной компании на одно место претендует двадцать человек, и ты из кожи вон лезешь, чтобы показать, что твои знания, – самые полные и лучшие и это место только твоё. А давайте я вам покажу, каким можно быть в тридцатник?
– Дмитрий Анатольевич, Жанна Аркадьевна останется. Останется она на правах моего помощника. Думаю, вопрос закрыт? – смотрю на бывшего премьера. Молчит, никакой реакции не выдаёт. Хорошо, поехали дальше. Сейчас главное не дать игре пойти по вашему сценарию, ребята. Не знаю, что вы задумали, но попробую теперь уж вас вывести из колеи. Засовываю руки в карманы, начинаю задумчиво ходить, глядя в пол, два шага влево, разворот, два шага вправо.
– Жанна Аркадьевна, мне понадобятся трое журналистов. – Тут же слышу начавшийся тихий гул между господами. – Успокойтесь, успокойтесь, господа, всё будет в порядке. Камеры они не принесут, просто придут, постоят, посмотрят на то, как мы находим общий язык, запротоколируют всё, чтобы, так сказать, в разных источниках под разными углами был отчёт о встрече. Никто ведь не против? – Резко поднимаю голову, оглядываю народ. Опять молчат, переглядываются. – Ну, хорошо, на том и порешили.
Хвостик быстро уходит, через две минуты возвращается, ведя за собой троих представителей прекрасной профессии. Двое видно, что заядлые писаки, чувствуют себя вольготно, а один какой-то запуганный «волчонок», оглядывается по сторонам, – видно, что парень, как и я, – на стажировке. Позволяю себе немного улыбнуться. Ну, может и сработаемся, «волчонок», если не совсем ты потерян для общества.
– Господа журналисты, здравствуйте, – улыбаюсь, глядя на них, – пожалуйста, располагайтесь у стены по левую руку от меня. Кресел, к сожалению, нет, будете, как и президент, стоять.
Подошли, тихонько встали, в руках блокноты и ручки, полная сосредоточенность, даже у «волчонка».
– Уважаемые коллеги, – обращаюсь к сидящим, встав в полный рост, сложив руки за спиной и покачиваясь с носков на пятки, – ровно два дня назад я поставил перед своей командой такую задачу: после победы на выборах, в первый же день собрать всё действующее правительство, или, по крайней мере, исполняющих обязанности (спасибо «франту», что с утра сказал мне о постановке целей) с предложениями по улучшению жизни в стране. Итак, господа, кто хочет взять первое слово?
В установившейся гробовой тишине был слышен только шум ручек журналистов, не больше.
– Михаил Олегович, при всем уважении, но за столь короткий срок как несколько часов решительно невозможно что-то подготовить, – произнес молодой человек, сидящий в середине стола по правую от меня руку, – мы просто не были готовы. Любые предложения требуют собрания команды, постановки задачи, проведения всесторонней аналитической работы, анализа поведения населения, в конце концов!
Думаю, что этот человек с большим открытым лбом и немного простой внешностью в душе добрый и отзывчивый, но в данных обстоятельствах вынужден брать огонь на себя, дабы остаться в команде и в игре.
– Это Аркадий Владимирович Топович, помощник бывшего президента Путева, – подала голос «хвостик».
Так, потихоньку знакомимся с коллегами, это радует. Записываем себе на подкорку типажи, с кем можно дальше идти, с кем – нет. Рядом с этим будет вопросик.
Искоса поглядываю на репортеров – стоят все во внимании, муха мимо не пролетит, всё протоколируют. И меж делом, выдерживаю паузу, глядя на товарищей за столом.
– Итак, господа, повторяю свой вопрос. – Кто имеет желание и возможность выступить с первым словом и предложениями по улучшению качества жизни в стране, а также кто заинтересован войти в состав нового правительства? – Ну хоть эти-то слова на них произведут какой-то эффект? Есть же среди вас лизоблюды, думаю, а может, есть кто рисковый, кто плюнет на всю эту подковёрную возню?
Вроде уверенно всё говорю, а на самом же деле хоть промокашкой меня целиком оборачивай. Такого напряжения сил и нервов не испытывал, наверное, никогда в жизни, даже когда мимо меня наш министр обороны как-то шёл на одной из выставок. Внутри трясёт, голова готова взорваться, а нервы просто орут: «Ну, давай парень, падай уже в обморок».
Сейчас как никогда пригодился мой давний детский талант выступления на публике, когда ходил в актёрский кружок, а ещё рекомендации по дыхательной гимнастике – когда нужно сосредоточиться целиком и полностью на дыхании диафрагмой, чтобы скрутило жуть, как, – тогда забывается весь стресс и чувствуешь только эту боль внизу груди.
И снова переглядываются, в дальнем конце стола шепчутся, молчат. Риск на себя никто не берёт. Ох уж мне этот наш российский менталитет! Ох уж мне это наше мужское общество! Высунешься – загнобят, залошат, из команды с треском вылетишь в два счёта. Да и сам такой был в университете, за что-то держался, старался быть как все, не выделяться. А потом, блин, надоело! Ну не даёт эта тактика никаких плюсов, только одно расстройство в итоге, а выигрывают другие, те, кто ведёт нечестную и двойную игру и выезжает на таких наивных дурачках, как я.
Хорошо, сейчас, видимо, надо выкинуть что-то неожиданное, в духе тогдашнего президента штатов Трумпа, чтобы окончательную точку поставить и записать первое очко в свою копилку.
– Ну ладно, коллеги, раз никто из вас не хочет высказаться, и попасть в мою команду тоже не хочет, то давайте я спрошу посторонних людей. Вот вы… – смотрю на репортёров. – У кого есть предложения по улучшению жизни в стране?
Смотрю, все трое стушевались. Эти двое, опытные, начинают что-то записывать. «Волчонок» стоит, смотрит на меня.
– Как вас зовут, молодой человек? – спрашиваю его.
– Александр, т-то есть Саша, М-Михаил Ол-легович, – блин, вот только этого мне не хватало, заикаться он стал! Хотя парень себя сейчас не лучше меня ощущает, однозначно.
– Александр, скажите, пожалуйста, что мне первым делом сделать, чтобы жить стало в России лучше? – спрашиваю, – только не волнуйтесь, подумайте, время есть.
Смотрю, парень вроде отошёл от транса, поглядывает на людей за столом, на меня, на «хвостика», под ноги, снова на меня. Потом, видимо, что-то решил, выдохнул, подобрался, говорит: