Шрифт:
Чудеса с обонянием начались через три дня после того случая в лесу. В пятницу утром оно неожиданно обострилось, а к полудню нос приобрёл просто небывалую чувствительность. Теперь Шихов различал вокруг сотни запахов; от этого кружилась голова, но и подмывало снова и снова тянуть ноздрями воздух.
Чем пахло? Свежим цементным раствором, железной окалиной, грунтовкой, ацетиленом (видно, травит редуктор на баллоне); пахло резиной, соляркой и маслом от автокрана, сосновыми досками, раскопанной землёй, окурками, которых
Принюхиваясь, Шихов бродил вокруг металлического каркаса, промежутки в котором уже начали закладывать пеноблоками. Его бригада возводила небольшой консервный цех в деревне Первушево Владимирской области. Под пекущим июльским солнцем парни шевелились нехотя. Шкрябали мастерки, жужжала бетономешалка, чей-то мобильный, положенный на деревянный поддон для кирпичей, проигрывал шансон.
Из-за чахлой берёзовой рощицы порыв ветра разом принёс запахи деревенского жилья, отхожих мест, скотины, силоса, застоявшейся в пруду воды и гнилостной тины, а также мясной аромат готовящейся пищи.
– Прораб!
– насмешливо окликнул Шихова сварщик Петя.
– Чего жалом водишь? Все сухие!
Петю Шихов не любил за то, что тот на работе умудрялся потихоньку закладывать за воротник, как за ним не следи.
Сейчас их с Петей разделяло не меньше десятка шагов. Ещё вчера Шихов, конечно, не учуял бы ничего такого, а теперь вдруг понял: ему даже не надо подходить к Пете, чтобы убедиться - тот врёт. От Пети легонько веяло алкогольными испарениями, куревом, взопревшим на жаре телом, кирзой и брезентом. По этому запаху теперешний Шихов мог бы выследить и найти Петю, вздумай тот даже убежать и спрятаться где-нибудь.
Шихов открыл было рот, чтобы привычно сказать сварщику пару ласковых насчёт того, какой он, Петя, с утра сухой, но передумал. Неожиданно пробудившийся внутренний сторож велел Шихову не выдавать себя, словно какие-то неприятности могут случиться оттого, что другие узнают о его новых способностях. Всё это вызывало беспокойство и создавало между ним и всеми остальными смутное недоразумение.
– Работай, трепло!
– бросил он Пете и отошёл в тень бытовки.
Он опустился на рулон гидроизола и прислонился к стене, делая вид, что наблюдает за работой, а сам прислушивался к себе, гадая, что же всё-таки с ним произошло. Потихоньку, чтобы это не было заметно со стороны, он тянул носом воздух и размышлял о том, что всё новое в нём так или иначе должно быть связано с событиями вторника. В который раз уже он принялся вспоминать тот вечер и тут же подумал о Верке.
Теперь он не хочет иметь с ней ничего общего! Может, позвонить ей, чтобы сразу поставить точку в отношениях? Наверняка она приедет сюда скандалить... Главное, не упоминать при ней слово "лес", да и никому другому об этом не говорить.
Даже гражданский брак накладывает обязательства. Теперь же, выходит, он дал Верке повод. Она хитрая и корыстная, придумает, как всё повернуть в свою сторону. Будет трепать нервы и деньги тянуть. Почему он с ней не расстался сразу, как понял, что у них уже не заладится? Хорошо, детей нет!
А впрочем, пусть делает, что угодно! Сейчас Шихова занимала не Верка, он гадал, когда вновь увидится с той, другой, чьего имени так и не узнал. Она обещала новую встречу, и вчера, глядя в ночное небо, Шихов убедился, что срок подходит. Вот только придёт ли она?
А вдруг, на самом деле, ничего не было, и тот странный вечер ему просто привиделся? Шихов коснулся плеча в том месте, где оно легонько саднило...
Он вспомнил, что во вторник, когда всё случилось, было ещё жарче, чем сегодня, но все работали, как заведённые. Ребята знали: закончат каркас - будет два дня отдыха, и Шихов специально днём на своей машине катался в райцентр, чтобы, пока открыт банк, снять с карточки "транш" - так в бригаде именовалась составленная из суточных сумма, которую он выдавал парням на отдых в конце этапа.
К шести приварили последнюю балку, мигом убрали оборудование. Пассажирская "Газель", на которой приезжали из райцентра, где было арендовано общежитие, завелась с пол-оборота.
– Начальник, ты с нами?
– позвали Шихова.
– Скорей, а то магазин закроется!
Он представил, что весь вечер будет сидеть в душной общаге и смотреть, как парни глушат водку, а кончится всё тем, что сам напьётся, хоть сейчас и не желает этого. Смыться бы от них! Авось, по пьяному делу не натворят бед.
– Давайте без меня, я купаться! Потом приеду на своей.
– В душе искупаешься, поехали!
– Держите деньги...
– До реки лесом три кэмэ! И обратно... Сил много у тебя осталось! Сразу видно, кто по-настоящему работал, а кто командовал... Ладно, оставим тебе.
Газель укатила, сразу стало тихо.
До реки можно было добраться на машине, но это большой крюк, да и у моста всё загажено, а на дне - стёкла. Лучше прогуляться по тропинке, как ходят иногда деревенские. Тогда Шихов подумал, что вечером буднего дня никого не встретит, но ошибся.
Он увидел её у заводи - там, где сосны обступают пологий, усыпанный хвоей сход к реке, и что-то в её облике сразу показалось необычным. Она поднялась ему навстречу с травяной кочки, на которой сидела.
"Красивая!" - подумал Шихов. Он решил, что помешал ей, и она сейчас уйдёт, но нет, она просто стояла и смотрела. На миг подумалось, что она ждала тут его, хотя с чего бы?
Не юная, но ещё молодая, пожалуй, ровесница Шихову. Простой серый сарафан чуть прикрывал колени; недлинные пепельные волосы - влажные, наверное, только что искупалась. Он представил, как она снимает с себя одежду, заходит в реку...
Разговор завязался сам собой. Она держала себя свободно, её живые, светло-карие, почти жёлтые глаза с интересом и долей лукавства смотрели на Шихова. Она не стеснялась и, видно, не опасалась незнакомого мужчины. Пожалуй, Шихов заинтересовал её, а может, и понравился. Он же почти сразу испытал к ней сильное расположение. Такая не будет ловить на слове, упрекать и придираться, как Верка. Эта - прямая и смелая, она скорее уж способна удивить каким-нибудь неожиданным, решительным поступком. Общаться с ней было легко, а первое же "ты" сделало их ощутимо ближе.