Презирающие имя
Шрифт:
– Не боишься одна гулять?
– спросил он.
– Тут водятся волки.
– Ты и в самом деле похож на волка, - широко улыбнулась она в ответ.
– Я давно это заметила! Хочешь меня слопать?
Тогда Шихов рассказал, что не шутит, и по дороге сюда он действительно видел настоящего, живого волка.
Волк смотрел на него из зарослей лещины, а когда понял, что его видят, подорвался и мигом скрылся в кустах, только ветви качнулись. Оказывается, волки бегают очень быстро! На всякий случай он выломал крепкую палку, но через некоторое время выкинул её, потому что,
– Кто тебе сказал?
– спросила она.
– Читал где-то, а что?
– Тебе не показалось, что это была волчица?
– Пусть волчица, какая разница?
Она хитро усмехнулась:
– А я знаю: ты на стройке работаешь.
– Откуда?
– Вдруг ты мне приглянулся, и я слежу за тобой?
– Разыгрываешь? Не верю я тебе!
– Не веришь, что приглянулся, или - что слежу?
– Брось! Я бы тебя заметил.
– Как будто ты всё замечаешь. Волчицы от волка не можешь отличить!
Она рассмеялась, откинувшись назад, отчего грудь явственно обозначилась под сарафаном:
– А тебя жена отпускает одного в лес? Я бы не отпустила...
Усевшись на траве, они беседовали ещё долго. Шихову хотелось узнать больше о той, что так пришлась ему по душе, но она избегала говорить о себе много, а на прямые вопросы отвечала уклончиво. Эта загадочность раззадоривала Шихова и привлекала не меньше, чем её чувственный, грудной голос и непринуждённая женственность движений.
Суждения её были прямы, а круг интересов - необычен. Скажем, её мало занимало всё связанное с материальным достатком, накопительством и карьерой. У Шихова даже создалось впечатление, что она не слишком хорошо представляет себе, что сколько стоит. Зато о растениях и животных она знала не меньше какого-нибудь заядлого натуралиста.
Неполная, растущая луна проступила на вечернем небе, а слова всё не кончались. Что-то важное происходило в душе Шихова. Он вдруг понял: чем бы ни завершилась его сегодняшняя встреча, с Веркой покончено. За один вечер новая подруга стала ему ближе, чем та за два года. Тревожило одно - она так и не сказала, как её зовут. Несмотря на видимую симпатию с её стороны, закрадывалась мысль: "А вдруг она скрывает имя, потому что не хочет продолжить знакомство?"
– Не было у меня никогда имени, что я, собака?
– неразборчиво проворчала она куда-то в сторону, когда он в третий раз за вечер повторил тот же вопрос.
Шихов скорее угадал, чем расслышал её слова, но по тону понял - своим настойчивым интересом к такой простой вещи, как её имя, он нанес подруге непонятную обиду. Впрочем, она тут же повернулась к Шихову и, словно желая загладить свою несдержанность, положила мягкую тёплую ладонь ему на грудь, прогибаясь и заглядывая в глаза снизу вверх:
– Зачем ты пришёл сюда?
– Купаться...
– прошептал он внезапно охрипшим голосом, чувствуя, как от её прикосновений встают дыбом волоски на руках.
– Давай, я помогу тебе, - тихонько сказала она ему на ухо, коснувшись мочки сухими, тёплыми губами, и стала расстёгивать пуговицы на его рубашке.
Шихов хотел обнять её, но она увернулась, продолжая освобождать его от одежды, и он подчинился её правилам. Скоро на нём совсем ничего не осталось.
– Иди!
– легонько шлёпнула она его по голой спине, подталкивая в сторону воды.
Перед тем, как зайти в реку, он всё-таки привлёк её к себе и поцеловал в губы, почувствовав нежный ответ. Теперь и самому хотелось скорей окунуться в воду, чтобы остыть и не расплескать слишком быстро всего удовольствия.
– Пойдёшь со мной?
– Иди, я подожду здесь!
Он нырнул и, сколько хватило воздуха, скользил под водой, чувствуя её приятную лёгкую прохладу, а затем открыл глаза и медленно всплыл из глубины прямо к лунному свету. Густой туман ластился к серебрящейся сонной реке. Плеск от сильных гребков Шихова разносился над поверхностью.
– Ты будешь со мной всегда?
– донеслось из темноты.
– Ага!
– крикнул Шихов, довольно отфыркиваясь, и поплыл обратно.
Две дюжины взмахов, и он ощутил под ногами илистое дно. А где же подруга? Её нигде не было видно.
– Ты где?
– громко позвал он.
– Эй!
Только эхо ответило ему. Шихов повторил свой призыв, потом ещё раз, уже тише, а потом вдруг разом понял, что всё кончилось. Он напрягал зрение, пытаясь различить хоть что-то в лесном мраке. Ещё не соображая, что же пошло не так, он отчётливо понял, что стоит голышом посреди леса, вдали от деревни. Озираясь, он быстро подошёл к своей одежде - слава богу, цела!
– и нашарил в карманах брюк бумажник, ключи и мобильный телефон; других ценностей у него с собой не было. Через мгновенье ему уже было стыдно.
Накинув на мокрые плечи рубашку, с телефоном в руке, он топтался на месте и не знал, что делать. Ночь окружала его запахами лесных растений и близкой воды. Вокруг - ни шороха травы, ни треска сухой ветки под ногой. Разочарование всё сильнее охватывало Шихова. Та, кого он так желал сейчас видеть, не могла уйти далеко, но Шихов почему-то был уверен: она с лёгкостью ускользнёт от него в лесу, даже если сейчас же броситься на поиски.
Теперь он уже злился: на себя, на неё, на безмолвные стволы деревьев вокруг, на ребят, которые сейчас пьют без него. Искупался? Теперь можешь идти! Думал, обокрасть тебя хотела? Да пропади оно пропадом, было бы, что красть! Он размахнулся и швырнул мобильник в ночь.
Он не был мальчишкой и прекрасно знал - в любви бывают и победы, и неудачи. Ладно бы его отшила какая-нибудь стерва: не дала, и не дала, велика важность! Но почему именно сейчас, когда он встретил ту, что действительно пришлась ему по сердцу, идиллия обернулось не то розыгрышем, не то ещё чёрт-те чем, а он стоит тут без трусов и удивляется?
Лёгкий шорох привлёк внимание Шихова, он повернулся на звук и обомлел: возлюбленная была в двух шагах от него - уже без сарафана, совсем без всего. В свете луны её белая кожа казалась матовой, и Шихов только сейчас понял, что именно показалось ему необычным с первого взгляда: она совсем не загорела, несмотря на то, что миновала середина лета.