Презумпция любви
Шрифт:
— Вась, я смогу за себя постоять.
— Да я в курсе, маманя-прокурор, но с такими козлами всякое может быть, ты ж понимаешь.
— Понимаю. Вась, я тебе скажу одну вещь, только не обижайся, ладно?
— Какие обиды?
— Ну так вот, мой любимый человек сейчас в зоне, его там уважают. И здесь тоже. Через два года он выйдет, и мы станем мужем и женой. А если кто меня обидит, будет иметь дело не только с матерью. Есть вопросы?
— Ну, ты даешь, Светка… Просто сумасшедшая баба, — с изумлением сказал Прохоров.
— И пожалуйста, не зли Багрянова, он может помешать твоей учебе. Его папа спонсор нашей академии. Всякое может быть, ты понимаешь?
— Какие дела? Спасибо, что сказала, Светка. Ну ты и вправду офигительная баба!
Краем глаза Светлана заметила массивную фигуру Багрянова, которая приближалась к ней. Заметил ее и Прохоров и почел за благо удалиться. Красивая девушка, да, но, с одной стороны, любимый человек — зэк, с другой — мама-прокурор, а с третьей — тупой сын миллионера! Если даже подойти к ней с четвертой стороны, с тылу, то три другие просто-напросто уничтожат его. Ох, Светка! А какая красивая баба, а!
— Привет, я припозднился, на первую пару не попал, — сказал Багрянов. — Можно, сяду рядом?
— Попробуй.
— Знаешь, Света, я разозлился вчера, но ты произвела неизгладимое впечатление на водителя. Петя дал тебе наивысшие оценки, а я ему верю. Извини, что вел себя так… Ты и вправду очень красивая девушка.
— Да ладно, Степа.
Сегодня он выглядел не таким уж толстым и отвратительным, что-то человеческое проглядывало в его лице.
— Так я сяду рядом, Света?
— Попробуй, — нейтрально сказала она.
Он согласно кивнул и остался стоять возле нее, а когда прозвенел звонок, тяжело сопя, последовал за Светланой.
После выпускного бала и поездки на Красную площадь возвращались домой пешком — по Охотному ряду, Новому Арбату, Гоголевскому бульвару. Всего их было человек двадцать — из разных выпускных классов школы. Веселье кончилось, почти у всех было грустно на душе. Совсем недавно мечтали поскорее окончить школу, стать самостоятельными, но вот окончили, отпраздновали это событие, а что дальше? Нужно куда-то поступать, каждый день ездить на лекции, а если не поступишь, идти куда-то работать. А куда? Что делать, и какие там люди будут рядом? Все другое теперь будет… Хотелось, хотелось, а теперь немного страшновато стало.
Она и Саня шли в стороне, крепко обнимаясь, иногда целовались на ходу. Были не единственной влюбленной парой, но большинство топали сами по себе — и парни и девчонки. Они-то и создавали невероятный шум на улицах — горланили песни, громко ржали, девчонки повизгивали.
Уже рассвело, фонари еще горели, но не они освещали сонные улицы Москвы.
— Крутой пас, и Егор Титов выходит один на один… — закричал Мишка Фомин, когда уже приближались к метро «Кропоткинская».
— Светланка, все нормально? — спросил Саня.
— Сумасшедший был вечер. Знаешь, после того как закончился бал, я подумала…
— Я тоже об этом подумал.
— О чем, Саня?
— Лучше было бы нам с тобой уединиться где-то, просто посидеть на лавочке вдвоем, правда?
— Правда… Ну и что же ты?
— Да понимаешь, это ведь выпускной вечер, он раз в жизни бывает, я не хотел тебя лишать его.
— Саня, для меня этот вечер ничего не значит. Есть что-то, а вернее, кто-то более важный для меня.
— Это я?
— Только не зазнавайся.
— Что ж ты раньше не сказала, Светланка? А теперь уже поздно, да и прохладно стало. Ты не замерзла?
— Рядом с тобой — нет. И пиджак твой на мне.
Фомин свалил урну, с грохотом погнал ее по тротуару.
— Мишка, кончай выпендриваться, — сказал Саня. — Для чего ты пинаешь урны?
— А вот чтобы наши… «спартаковцы»… — Мишка снова пнул урну, она откатилась метра на три.
Не прошло и двух минут, как рядом с ними остановился милицейский «уазик».
— Не иначе проделки твоей маман, — успел прошептать Саня ей на ухо.
— Не думаю, что она до такого дойдет… — прижалась к нему, с напряжением глядя на двух милиционеров с автоматами.
— Лейтенант Коротченко, — сказал невысокий милиционер. — Почему хулиганите, молодые люди?
— Да ладно тебе, лейтенант, — сказал Фомин, поднял урну, поставил ее у стены дома. — У нас выпускной, а ты тут с автоматом! Мэр же приказал — если возникнут проблемы, нужно доставить человека домой, и все дела. А мы и сами дойдем.
— Есть проблемы, а есть преступления, которые караются законом, — веско сказал лейтенант, подошел к Сане, взял его за локоть. — Проедем, молодой человек.
— Да он не трогал урну, — закричали сразу несколько ребят.
— Вот и поговорим, кто трогал, а кто нет.
Он тянул Саню к машине, а она тянула его в другую сторону, что-то кричала, да все без толку. Саня не сопротивлялся, только грустно улыбнулся ей и сел в машину. Понимал, что сопротивляться бесполезно. И не автоматы его испугали, не сомневаясь в этом, он понимал, что все подстроено и всякое лишнее движение лишь усугубит его участь. Машина уехала, а она с минуту стояла как вкопанная, слушая сочувственные речи, краем глаза видела, как Фомину съездили пару раз по морде, не за то, что урну опрокинул, а что не поехал вместо Сани или хотя бы с ним. Виноват — отвечай.