Презумпция виновности
Шрифт:
Хотя в машине было тепло, Соня поежилась. Рассказывая это, она не чувствовала себя той девочкой, да и вообще — история была, без сомнения, грустной и раздражающе-нелепой в своей правдивости. В те времена в бывших братских республиках и не такое происходило. И не ей кого-то винить, пусть и необъявленная и никем не признанная, но это была гражданская война. Незаметная, но оттого не менее страшная.
Она искренне сочувствовала людям, которые через это прошли, но так и не смогла осознать себя тем ребенком. Слишком была маленькой, а может, детская психика пыталась защитить
Но суть в другом — Соня три дня не только пробыла в городе, где сейчас жил её отец, но и пару раз приближалась на такое расстояние, как в эту минуту между ней и Димкой. Но так и не смогла ощутить ничего. Почему-то отцом воспринимался только Андрей Маркевич. Плохим или хорошим — неважно, но к Игорю Владимировичу не испытывала вообще ничего. И очень сомневалась, что сможет когда-нибудь назвать его папой.
— Ты так и не ответила на вопрос, — Димка смотрела, как Софья рассеянно теребит ручку сумки, но ни нервозности, ни расстройства в этом не замечал. Странно, другая бы рыдала, рассказывая это, а она так спокойна…
— Понимаешь, у него есть другая семья. Жена, сын-пятиклассник. Я верю, что он любил Полину, но я уже не она. Отец сейчас действительно счастлив, это заметно. Он оплакал дочь, смирился с её смертью, а тут появлюсь я, и все вернется. Если бы у него никого не было, то, конечно, все бы ему рассказала, а так…
Более того, ведь обязательно захочет узнать, как и чем жил его ребенок, а у неё мало того, что может порадовать родителя. И зачем ему все это? Что самое интересное, если бы сначала поехала к нему, а потом к приемной семье, сделала бы по-другому, но после того, как увидела маму Любу… Потрясения не всегда полезны, а в таком возрасте и подавно. Она вряд ли когда-то сможет считать его членом своей семьи. На словах — да, но в душе — очень сомнительно. И кому станет легче от этой неловкости?
— Знаешь, Сонь, ты не права, — Димка медленно качнул головой, пытаясь правильно сформулировать мысль. — Одного ребенка другим не заменишь, и он имеет право знать, что ты жива. Это я тебе, как отец, говорю.
— Может, и так, но это мое решение.
— Твое. Своих детей родите, тогда поймешь, — он повернул ключ зажигания, заставив мотор сыто заурчать. — Домой?
— А Дан в офисе?
— Да.
— Тогда давай к нему.
Маркевич мысленно встряхнулась, отодвигая подальше все, только что рассказанное. Это навсегда останется с ней, так или иначе, но будет думать. Может, когда-нибудь и послушается его совета, кто знает… Жизнь штука такая, что наперед никогда не скажешь.
— Не страшно? — но руль послушно повернул в нужную сторону.
— А мне есть, чего бояться? — Соня подозрительно прищурилась. — Ты сегодня какой-то ненормально добрый и отзывчивый.
— Это у меня обострение любви к ближнему, скоро пройдет, — он хмыкнул, заметив гримаску Софьи. — Что тоже скучно без меня было?
— А то! Никто не достает, нервы не треплет…
— Вот никогда бы не подумал, но я по тебе, правда, скучал, — воспользовавшись тем, что уже приехали, Димка как-то осторожно и немного неловко обнял её за шею. Судя по лицу девушки, сильновато обнял… — Так что иди, если выживешь, нам ещё вашу нормальную свадьбу гулять.
— Да ну тебя… Можно подумать, я в чем-то провинилась, — Соня отряхнулась и поправила челку.
— Думаешь, это кого-то волнует? Наивная.
Софья закатила глаза и вышла из машины.
Первое потрясение ждало прямо в приемной — помощник был на месте, более того, занят по самые уши, невозмутим и расторопен. Вот только это была Лена, а не Славик.
— Привет… А где Станислав? — не дожидаясь предложения снять верхнюю одежду, Соня сбросила пальто и пристроила его на вешалку.
— Ой, Софья Андреевна! — с девушки тут же слетело выражение сосредоточенности, сменившись радостным смущением и каким-то замешательством. — Он в отпуске, на это время Даниил Александрович предложил поработать у него. Я сделала переадрасацию, все звонки в наш офис приходят сюда, корреспонденцию забираю, так что все в порядке.
Во время доклада Лена встала, заставив Соню ощутить себя лилипуткой — вид у неё был совсем не офисный, и без каблуков на фоне помощницы Маркевич как-то не выглядела.
— Поверю на слово. Но потом все равно проверю, — как ни прискорбно, но Софье было совсем не до терзаний подчиненной. — Даниил Александрович у себя?
— Да. Он распорядился провести вас к нему, как только приедете.
Значит, ждал. Все-таки приятно, а то после непоявления в зале прилета у неё даже появились какие-то сомнения…
— К нам никого не пускать.
Не оглянувшись, чтобы проверить реакцию на крайне двусмысленную фразу, Соня прикрыла за собой дверь, скользя взглядом по кабинету, и временно игнорируя Дана. Потому что если посмотрит на него, про все остальное точно забудет.
— Привет. Переманиваешь моих сотрудников? — оставив сумочку на журнальном столике, она села в кресло напротив мужа. Вот теперь можно и посмотреть. Остается только надеться, что это выглядит прилично, и она не облизывает его взглядом.
— Скорее, обеспечиваю работой и практикой, — с места он не сдвинулся, но так внимательно осмотрел Соню, что, как рентгеном прошелся. — Привет. Хорошо долетела?
— Да, спасибо, — как-то не так она себе это представляла. Почему-то невозмутимость Даниила почти обижала. Все-таки её три недели не было, а он даже не подойдет и не поцелует… — Что-то не так? Такое впечатление, что ты не рад меня видеть.
— Ты просила двадцать один день, — он мельком посмотрел на часы. — Осталось ещё шестнадцать часов.
— Так мне пока уйти? — она подалась, делая вид, что собирается встать.
— Рискни.
Фуф, сразу от сердца отлегло…
Соня все-таки встала, но только, чтобы обойти стол и нагло сесть на его краешек, чуть сдвинув бумаги. Дополнительным утешением послужил вид напрягшегося мужа, явно готового перехватить, если все-таки решит попытаться выйти из кабинета.