При невыясненных обстоятельствах (сборник)
Шрифт:
— Я голодная, чего вы готовите? — непосредственно поинтересовалась Вера.
— Когда удается достать яйца, я их съедаю по штуке в день. — Володя считал себя мужиком умудренным и ничего не боялся. — Варю я кашу. Умойтесь, достаньте тарелки, сейчас будем обедать или ужинать, это уж как вам угодно.
— Сколько вам лет? — Вера, обжигаясь, глотала кашу и морщилась.
— Скоро тридцать. — Володя попытался говорить чуть насмешливо, но уважительно, как говорит взрослый интеллигентный человек с ребенком. —
— Почему не женаты или успели развестись? Мужики сейчас шустрые, им в загс, что на базар: купил, съел, снова купил. Это мы потом всю жизнь расхлебываемся.
— Оно конечно, — попытался подстроиться под тон кандидат, — бабья доля куда как серьезнее.
— Издеваетесь. — Вера облизала ложку. — Разузнали про мои девичьи мечты, теперь за мои неловкие слова цепляетесь и издеваетесь. Весьма похвально, — ловко впихнула она слова старого преподавателя литературы, который любил их повторять, распекая за невыученный урок.
— Я не издеваюсь. — Володя уже забыл о своих воинственных намерениях и превратился в обороняющегося.
— Сильный всегда прав, я вас не осуждаю. Вы знаете: мне деваться некуда, вы меня согрели, накормили, смотритесь весьма благородно.
— Вера, я не думаю над вами издеваться, давайте поговорим серьезно. — Володя воровато взглянул на часы.
— Мне не до шуток, я говорю вполне серьезно. — Вера пожала плечами. — Выспалась, поела, пора и честь знать.
— Я вас не гоню. — Глупее Володя придумать не сумел.
Вера вспорхнула, чмокнула его в щеку:
— Ты молодец! Я сразу, еще вчера, поняла, что ты настоящий мужчина. — Вера прошедший вечер практически не помнила, но свято верила, что говорит правду.
Володя встал, одернул рубашку. Вера оглядела его исподволь, однако внимательно и решила, что «настоящий мужчина» мог бы быть и повыше ростом.
— Я человек тихий, мешать тебе не буду, школу окончу, аттестат получу и освобожу помещение.
Молодой, подающий надежды кандидат наук перестал теребить рубашку, пригладил негустые волосы, откашлялся; он подбирал слова для ответной речи, но затратил на это слишком много времени.
— Иди сюда! — Верочка побежала в комнату. — Стол мы переставим сюда, шторы заменим, книги — это хорошо…
— Стоп! — крикнул Володя и сам устыдился визгливого голоса. — Спокойно, давай по порядку. Ты собираешься жить здесь? А меня ты спросила? Помолчи. А может, у меня жена или невеста?
— Какая жена? — презрительно перебила Вера. — Зачем врать-то? Выгоняешь, так и скажи. Выматывайся, девочка, на улицу, и нет мне до тебя дела. Душевные и благородные люди по экранам табунами расхаживают, а жизнь — штука жестокая…
— Замолчи! Сейчас же замолчи!
— Не запряг, а уже погоняешь! Ты сначала женись, потом кричи.
— Как женись? — Володя опустился на тахту. —
— А на ком? — Вера подбоченилась, смотрела снисходительно. — Поселил у себя девушку, а ответственности никакой? Ты как людям объяснишь? Да тебя люди с потрохами съедят…
— Это точно, съедят, — согласился Володя.
Расписались сразу после Нового года, свадьбу не устраивали. Володя составлял списки приглашенных, совсем запутался и бумажки порвал. Вера, не желая видеть и показывать свою родню, мужа поддержала:
— Чего пьянку устраивать, лучше стенку купим…
Женившись, Володя неожиданно для себя оказался человеком с характером. Никакой стенки он покупать не стал, мебель переставлять не разрешил и для начала перевел Веру в вечернюю школу. Не поленился — дело требовало, — обошел ее бывших преподавателей. Слушал он всех внимательно, кивал, снова слушал и снова кивал, поглядывал вокруг с любопытством, пришел на педагогический совет без приглашения и сказал:
— Большое спасибо, постараюсь советы ваши учесть. Мне все понятно, кроме одного. Вас так много и вы все такие хорошие, а Вера одна и такая плохая.
Справедливый гнев готов был выйти из берегов, но Володя поклонился, прикрыл за собой дверь. Дома он долго молчал. Вера, знавшая о его визите в школу, ходила по квартире, как тень, понимая, что Володя принимает решение. Ей показалось, что в этот вечер муж стал выше ростом и раздался в плечах.
— Давай сюда все учебники и тетрадки и ложись спать, а я посижу на кухне, — сказал он.
Когда утром она проснулась, Володя все еще сидел за столом, на щеках у мужа проступила рыжеватая щетина, под глазами залегли тени.
— Теперь я более или менее в курсе. — Володя поднялся, выпрямил затекшую спину. — Я составил для тебя распорядок дня. Отправляйся в магазин, купи тетрадки, учебники оберни, приведи себя в порядок.
Вера буквально обомлела, ничего не ответила, выполнила все беспрекословно, Володя взял в институте отпуск и начал заниматься с женой. Они просиживали за учебниками до поздней ночи — медовый месяц удался на славу. Володя нанес официальный визит Вериным родителям; там, как и в школе, молча слушал, прощаясь, сказал:
— Я рад, что вы считаете себя абсолютно правыми. Это освобождает вас от ненужных угрызений совести, а меня — от посещений вашего дома.
Вере, хотя она и не переставала жаловаться на занудство мужа, новая жизнь нравилась. Так как он категорически запретил ей краситься и косметику выкинул в помойку, Вера перестала привлекать к себе внимание. В новой школе смотрели на нее проще, без издевки, когда она, стоя у доски, поначалу лепетала беспомощно. Со временем Вера начала вразумительно отвечать, и в отношении к ней преподавателей и учащихся появились признаки уважения.