При реках Вавилонских
Шрифт:
Премьер-министр откинулся на спинку стула и вытер глаза. Из динамиков доносился голос Гейса. Премьер думал о том, как они, все, кто сидел сейчас в этом кабинете, сомневались и колебались. Но в конце сошлись в едином мнении, и это важнее всего. Сейчас его беспокоило, кто остался в живых и кто умер. Жив ли министр иностранных дел? Бернштейн? Текоа? Тамир? Шапир? Джабари? Ариф? Что с Бергом? Как Добкин?
И Хоснер. Великая загадка и проблема. Если он выжил, ему придется ответить на много вопросов. Премьер-министр открыл глаза и оглядел
– Герои, мученики, идиоты и трусы. Нам понадобится по меньшей мере месяц, чтобы разобраться, кто есть кто.
Капитан Ишмаэль Блох вел «Си-130» по дороге Багдад – Хиллах. На борту находились коммандос майора Арнона, пятнадцать эксгумированных и незахороненных тел с холма, включая тело Альперна, и еще одно изуродованное, которое нашли у реки. Коммандос наткнулись на ботинок Берга со спрятанным в ней блокнотом, и это помогло им быстрее завершить неприятную процедуру.
Было еще одно тело, иссеченное шрапнелью, которое приняли поначалу за тело какого-то араба, но потом кто-то заметил на шее убитого тяжелую цепь с надписью на иврите. Взяли на борт и тридцать пять раненых ашбалов вместе с дюжиной трупов опознанных и разыскиваемых террористов. Ахмеда Риша и Салема Хаммади обнаружить не удалось.
На операционных столах лежали генерал Добкин и Дебора Гидеон. Два хирурга ждали, когда самолет взлетит, чтобы продолжить свою работу.
Раввин Левин, проявивший настойчивость и все же побывавший на холме, подошел к врачам. Мужчина, занимавшийся Деборой Гидеон, взглянул на него и коротко кивнул. Женщина, оперировавшая генерала Добкина, сняла хирургическую маску и покачала головой:
– Никогда не видела такой жестокости. – Она помолчала. – Но он выживет. Вам не обязательно здесь находиться, рабби. – Она улыбнулась и снова натянула маску на лицо.
Левин повернулся и прошел в хвостовой отсек, чтобы продолжить с лейтенантом Гидделом спор о необходимости употреблять во время боевых действий только кошерную пищу.
«Си-130» затягивал со взлетом, и капитан Блох не сдержал раздражения:
– Я же говорил, что мы докатимся до самого Багдада.
– Надеюсь, дорога не платная.
Наконец самолет оторвался от земли, и Блох резко повернул его влево, над Евфратом. Внизу, почти прямо под ними, лежал «конкорд».
– Знаешь, Эф, хотелось бы мне познакомиться с тем парнем, который прилетел на этой птичке и спустил ее на воду.
– Беккер. Я летал с ним на тренировочных сборах. Хороший пилот.
Блох улыбнулся:
– Эй, та еще была операция, разве нет?
Майор Барток наблюдал за стариком на осле, который неспешно пересекал равнину по направлению к «Си-130». Погрузка уже почти закончилась, двигатели оглушительно гудели, но старик не обращал на них никакого внимания. Майор терпеливо ждал его у заднего откидного люка.
Ни Шер-яшуб, ни его осел, похоже, не испытывали никакого страха перед чудовищной машиной и остановились только перед трапом. Старик не стал слезать с осла, только резко спросил:
– Что с Алуфом Добкином?
– Он на этом самолете, рабби. – Майор кивнул за спину. – С ним все в порядке.
Старик кивнул:
– Ты передашь ему мой ответ?
– Конечно.
– Это также и ответ на твой вопрос. – Шер-яшуб гордо выпрямил спину. – Мы, жители Уммы, благодарим вас за доброе предложение, но не можем отправиться с вами в Израиль.
Майор разочарованно покачал головой:
– Но почему? Здесь у вас нет никакого будущего.
– Мы здесь и не беспокоимся о будущем, – ответил Шер-яшуб, сделав ударение на втором слове.
– Возвращайтесь с нами на родину, рабби, в Иерусалим. Места хватит. Приводите всех прямо сейчас. Бояться совершенно нечего. Давайте. Соберите своих людей. Возьмите имущество и, если хотите, домашних животных. Вся Умма прекрасно поместится в брюхе этой большой птички. Не упускайте такой шанс, Шер-яшуб. Плен закончился. Мы увезем вас из Вавилона.
Старик заглянул в темное нутро самолета. Странный свет и странные звуки шли оттуда. Он видел других евреев, израильтян. Они плакали и смеялись, сидели и ходили. Не все из того, что случилось здесь, было понятно ему, но старик все же осознал главное: эти люди представляли сильный народ и могучую страну, и они, жители Уммы, могли присоединиться к этому народу и этой стране. Тогда сыны и дочери Уммы могли бы стать такими же, как эти люди.
– У нас много друзей и родственников в Хиллахе и Багдаде. Что они подумают, когда мы исчезнем? Так поступать нельзя.
Барток нетерпеливо покачал головой:
– Мне просто не верится, что вы действительно хотите остаться здесь. Это же ужасное место.
– Но мы здесь живем. Позволь, я скажу тебе то, что сказал Добкину. Кому-то нужно остаться. Здесь. В других местах. Среди каждого народа должны быть мы, Диаспора. Никто больше не получит нас всех, захватив Иерусалим. Ты меня понимаешь?
Майор Барток взглянул на унылую равнину, потом снова посмотрел на старика:
– Да, я вас понимаю. Но эта земля не такая, как другие. Здесь… здесь обитает зло. Вы, живущие здесь, пришли сюда рабами, и вас до сих пор считают рабами. – Он понял, что не находит нужных слов, и устало вздохнул. Последних раненых уже перенесли на борт, и майор знал, что не может ждать. У него тоже были обязательства. Барток принужденно улыбнулся. – Рабби, запомните вот что. Если этот «Брит шалом», о котором столько говорят, пройдет хорошо, тогда все евреи смогут приезжать в Израиль, когда только захотят. Передайте вашим друзьям и родственникам в Хиллахе и Багдаде то, что я сказал. Мы ждем вас. Всех.
– Я запомню и передам.
Майор Барток кивнул:
– Жаль, я так и не смог убедить вас. Может быть, если бы здесь был Алуф… Нам надо лететь в Иерусалим.
Старик улыбнулся, услышав славное название древнего города.
– Иерусалим… Теперь это могучий и сильный город.
– Да.
– Прощай.
Шер-яшуб развернул осла и направился домой.
Несколько секунд майор Барток смотрел ему вслед, потом подал знак закрыть люк. Тяжелая стальная рампа начала медленно подниматься, и майор быстро вскочил в грузовой отсек: