Прибытие
Шрифт:
Как только кромка лезвия соприкоснулась с шеей нетопыря, раздалось шипение, и его тряхнуло от прямого попадания миниатюрной молнии, сорвавшейся с лезвия. Визг стих, запахло палёной шерстью, и голова твари покатилась по земле, в то время как тело рухнуло в телегу, едва не сбив меня с ног.
Голова прокатилась по земле и остановилась прямо напротив Митяя, который приоткрыл глаза и заорал, вскакивая. Я же посмотрел на меч, потом на лежащее у моих ног тело, а затем перевёл взгляд на притихшего Вюрта.
— Почему крови нет? — в ушах всё ещё звенело: вопли Митяя,
— Прижгло, — спокойно ответил Вюрт. — Ты же магию молний применил. Да ещё умудрился через проводниковые руны меча провести прямиком к жертве.
— Почему я не чувствую в себе никаких молний?
— Ещё почувствуешь, не переживай, — в голосе головы начали появляться привычные саркастичные нотки.
— Это, случайно, не один из ваших? — уточнят, кого именно я имел в виду, не требовалось. Вюрт надулся, и пробурчал.
— С чего ты взял, что эта нечисть кто-то из учеников Великого магистра Штрауса?
— Спасибо, что напомнил, потому что я уже начал забывать, как там вашего страуса зовут, — я хохотнул. Меня слегка потряхивало, руки дрожали, а противный звон в ушах всё никак не проходил. — А с чего взял, да всё с того же. Вы как магнитом к деду Сергею тянетесь. Признавайся, пупсик, в чём секрет успеха нашего бравого сержанта? Синих труселей уже не видно, драгоценную бутыль он разбил об башку озверевшего хряка. Неужели всё дело в шинели? В старенькой шинели, в которой он вас мочил когда-то не покладая рук? Ты не обижайся, но такая страсть на манию смахивает.
— Да пошёл ты, — Вюрт закрыл глаза, притворившись, что спит.
— Я-то пойду, но не туда, куда ты меня послал. Говорят, у вас подобные посылы не слишком поощрялись. Неужели врут? — я приложил руки к груди. В правой всё ещё был зажат меч, так что, наверное, выглядело это эпично. — Я так и думал, что с вами не всё так просто, шалунишки, — и я, погрозив голове пальцем, спрыгнул с телеги.
Вюрт распахнул глаза, и снова разразился площадной бранью, или же перешёл на какой-то прусский диалект, а всё ещё не разбирался в немецких ругательствах. Я же подошёл к стоящей на обрубке шеи голове, схватил её за длинное ухо и зашвырнул в телегу. Потом разберёмся. Может быть у неё какие-нибудь особо ценные клыки в наличие имеются. После чего подошёл к деду, которому удалось в это время усмирить коня, который всё никак не мог устоять на месте.
— Тебе помочь спешиться? — тихо спросил я.
— Сам слезу, — дед улыбнулся. — Молодец, весь в меня. Иди, Рома, Серёге помоги. Похоже, что отъездился он верхом, старый пень, — дед покачал головой. — Говорил ему, возьми более спокойного коня, да куда там. Дурь из башки от возраста никуда не девается, что бы о нас стариках кто не говорил.
— Наверное, надо привал организовать, раз такое дело, — я оглянулся и увидел, что дед весьма осторожно слез с коня, явно оберегая спину, чтобы не стоять в позе зю, как сейчас Сергей.
— Да, пойду нашего недобровольного помощника из кустов выгоню. А то загадит там все, итак дышать нечем, — дед скривился и направился к кустам, куда сиганул Митяй. — Заодно пусть докладывает, что это за тварь такая.
Я проследил за ним взглядом и пошёл выпрямлять Сергея, чтобы чуть позже загрузить его на телегу. Похоже, что помощь красавицы-целительнице не только мне понадобится, и желательно в ближайшее время.
Глава 7
Я загрузил Сергея в телегу и покосился на его средство передвижения. Не представляю, каким образом поеду на этой неадекватной лошади, которая чуть ли не в обморок каждый раз падает, как институтка при виде пьяного сантехника. Хотя, нет. Учитывая большое количество немцев, с которыми нам предстоит столкнуться, это звучит слишком пошло.
— Митяй, — окликнул я парня, который собирал хворост, чтобы развести костёр.
Как оказалось, по берегу мы прошлялись довольно много времени. А потом бой с хряком, сбор трофеев, похороны. На всё это ушло гораздо больше времени, чем я предполагал. Так что привал решили сделать полноценной ночёвкой. За придорожными кустами нашлась небольшая полянка в окружении высоких деревьев. Вот на ней и решили остановиться. Тем более, что погашенное кострище и тропа с дороги, по которой прекрасно проехала телега со стонущим Сергеем на борту, явно указывали на то, что этой поляной часто пользовались именно для привалов и ночёвок.
— Митяй! — где его черти носят?
— Здесь я, — из-за дерева вышел хмурый парень с охапкой дров.
Я уже успел расседлать коней, пользуясь подсказками деда, и даже кое-как их стреножил, когда наконец-то появился наш проводник.
— Ты где лазишь? То вопишь, когда башку этого Бэтмена недоделанного видишь, то теперь по почти темному лесу шастаешь в одиночку.
— Сколько раз тебе говорить, что меня зовут Ганс фон Вюрт, когда ты уже запомнишь? — я посмотрел на заворчавшего Вюрта.
— Это ты думаешь, я Бэтменом тебя что ли назвал? — покрутив пальцем у виска, повернулся к Митяю. — В этой тварюшке есть что-то ценное? — и я указал на тело нетопыря, которое стащил с телеги.
— Только крылья, — Митяй посмотрел на жуткую голову твари и содрогнулся. — Они кровью питаются. Могут человека досуха выпить за раз, — тихо проговорил он.
— Ты поэтому так заверещал? — я поднял голову и посмотрел на приоткрытую пасть. Точно, клыки слегка просвечивают, словно внутри полые. Ничего слишком ужасного. Чем-то на Хищника морда похожа. Кстати, а Хищник — это тоже Охотник, но, как говорится, есть нюанс.
— Да я не видел, как ты эту тварь уделал. Думал, что ко мне подбирается, вот и заорал, — признался Митяй. — Но голову и тушу лучше сжечь. Нехорошее тут место. Много энергии разной. Может и восстать ночью.
— Вот только этого нам и не хватало, — ко мне подошёл дед. — Сам крылья отделишь от туши, или помочь?
— Отдыхай уже. Вон к деду Сергею садись, да сало копчёное поешь, а с крыльями я разберусь, — я отмахнулся от деда. Он-то всё меня за дитя малое неразумное держит. Как же, устало дитятко, кошмар какой.