Причал

Шпаликов Геннадий Федорович

Смотри.

Это можно исправить. — Катя снимает с руки шкипера перчатку и забрасывает ее подальше, за четвер­тую лошадь.

Шкипер возмущен, он собирается что-то сказать, но Катя останавливает его:

Тебе так гораздо лучше.

Я сам знаю, как мне лучше! Я их сам стирал!

Больше этого не будет. Ты ничего не будешь сти­рать, а твои перчатки я все равно выкину. Пусть конная милиция ездит в белых перчатках.

4

Вечер, баржа плывет мимо набережной

Парка Куль­туры и отдыха им. Горького. Над парком медленно вер­тится колесо обозрения — каждая кабина украшена цвет­ными лампочками. Вдоль набережной одновременно зажигаются фонари. Близко проходит белый речной трамвай, с его верхней палубы слышна музыка.

У борта баржи стоит ее команда. Люди смотрят на берег. Все одеты нарядней, чем в пути. Только матрос Павлик не сменил свою старую куртку и старые вельветовые брюки.

Из домика на корме выходит Катя. Она в белой кофточке и темной юбке, ее светлые волосы гладко расчесаны, вид у нее праздничный, она очень красивая и свежая. Все поворачиваются, чтобы посмотреть на нее. Все, кроме шкипера. Он упорно смотрит па колесо обозрения. Катя не подходит к нему, она кладет руку на плечо Павлика, и они вместе стоят у борта, смотрят на берег.

Интересно, все интересно, — говорит Катя.

Обыкновенно. А что ты меня обнимаешь?

А почему мне тебя не обнимать?

Я не шкипер. А ну, повернись и закрой глаза.

Зачем?

Поворачивайся.

Катя закрывает глава и поворачивается, Павлик дос­тает из кармана чешские стеклянные бусы и застегивает их на Катиной шее. Не открывая глаз, Катя поправляет бусы на груди, улыбается и, повернувшись, целует Пав­лика в подбородок — выше она не достает. Павлик очень смущен.

Посмотри! — окликает Катя шкипера.

Импортные? — спрашивает тот у Павлика.

Не знаю. Купил, и все.

Где ты купил? — спрашивает Катя.

В Ярославле, у одного матроса. Он их с горя про­дал: ему невеста изменила. Он ее убить хотел, а потом передумал.

Шкипер незаметно дергает Павлика за рукав куртки.

А потом еще раз передумал и все-таки убил, — закончил Павлик. — Нравятся бусы?

Очень.

Сними-ка, — приказывает шкипер.

Зачем?

Сними.

Катя снимает бусы, протягивает их шкиперу, и шки­пер спокойно выбрасывает бусы за борт.

Думаешь, это красиво? — говорит Катя. — Мо­жет, ты еще деньги начнешь жечь, как в кинофильме «Идиот»?

Мне не нравятся эти стеклышки, — спокойно от­вечает шкипер.

Катя смотрит на руки шкипера в белых перчатках, обходит его кругом:

— Если бы мы сейчас договорились выбросить за борт все, что нам не нравится, я бы выбросила тебя целиком, начиная от белой фуражки.

Она поворачивается, идет на нос баржи, садится на канатный ящик. Шкипер благодарно пожимает руку Павлика (смысл ЭТОГО непонятного жеста раскроется в следу­ющем эпизоде).

А пока баржа подплывает к Крымскому мосту, его высокие фермы обозначены лампочками, на мосту сто­ят люди, смотрят вниз. Баржа входит в тень под мостом.

5

Баржа стоит у Малого Каменного моста рядом с ки­нотеатром «Ударник». Через мост проходит прозрачный, светящийся троллейбус, над крышей дома горит большая синяя рыба, двигаются буквы. Буквы складываются В сло­ва, слова — в рекламные лозунги о селедке, будильни­ках, выгодах социального страхования и пользе трехпро­центного займа, и о том, что каждый гражданин, уходя из помещения, обязан выключать электроприборы. Все это произносится вслух голосом Кати, без всякого выра­жения и необходимых пауз.

Катя стоит у борта баржи, на голове у нее косынка, лицо — невеселое. Она произносит последнюю рекламу, машет рукой, отворачивается, идет вдоль борта. На бар­же остались только лошади в трюме и несколько жен­щин, которые за ними ухаживают.

По набережной идет Павлик. Катя издали замечает его, обрадовано машет рукой. Павлик спускается по сход­ням на баржу. Катя:

Почему так рано? Мы же утром уходим.

Надоело одному шататься.

Пошли бы вместе.

Зачем?

Они идут вдоль борта к корме — впереди Павлик, за ним Катя.

Как зачем? Я же никогда не была в Москве!

Москва как Москва. Третьяковская галерея, ма­газин «Детский мир», ресторан «Поплавок». Который год сюда плаваем. А где шкипер?

Ушел.

Тебя не взял?

Не взял. А почему ты его тогда не стукнул?

Нельзя бить начальника на службе.

А на берегу можно?

Такого ударишь. Он лошадь поднимает. Павлик спускается по узкой лестнице. Катя ждет его.

Он возвращается со свернутой постелью. Катя:

А ты разве не поднимешь лошадь?

Слушай, что ты ко мне пристала? Что ты от меня хочешь? Чтобы я пошел поднимать лошадь?

А ты поднимешь?

Павлик молча кладет постель на палубу, идет к трю­му, спускается в него. Катя следует за ним. Павлик под­ходит к ближайшей лошади, подлезает под нее и, обхва­тив ее ноги, приподнимает. Он держит лошадь несколько секунд, осторожно опускает, молча выходит на палубу, разворачивает постель, раздевается, ложится, накрывшись одеялом. Катя садится рядом, смотрит на дома вдоль ка­нала. В домах начинают гаснуть окна. Гаснут фонари набережной. Павлик лежит, отвернувшись от Кати. Катя осторожно трогает его рукой:

Павлик, а он меня любит?

Кто?

Шкипер.

Я у него не спрашивал.

А куда он ушел?

Откуда я знаю? Есть много разных мест.

Павлик, а это очень страшные места?

Павлик смотрит на расстроенное Катино лицо, встает:

Пойдем.

Павлик ведет Катю к домику шкипера, зажигает там свет, выдвигает ящик старого письменного стола. В ящи­ке — коробка, наполненная чешскими украшениями из стекла.

Павлик:

Понятно?

Нет.

Это его украшения для тебя.