Шрифт:
Часть первая
I
Был первый час ночи, когда Славик Сергеев возвращался домой. Он медленно брел по тротуару, под низкими тополиными ветвями, с удовольствием вдыхая терпко-клейкий запах молодых листьев, и был переполнен тем удивительным счастьем, которое приходит к человеку вместе с ожиданием близких перемен, новой жизни, новых встреч и знакомств. Четверть часа назад он простился с товарищами, долго и немного утомительно заверявшими его в вечной любви, обещаниями писать и помнить. И сам Славик, смущаясь,
Ночь была светлой и свежей. Свет шел от полной луны, косо проплывавшей над городом, от звезд и спутников, пунктирно прочерчивающих небосвод, а свежесть шла от Амура, и только от него. И Славику захотелось на набережную. Свернув на Амурский бульвар, он так же медленно пошел к Амуру, счастливо и доброжелательно улыбаясь встречным парам, впрочем не обращавшим на него никакого внимания. Это пренебрежение немного обижало Славика, и он хотел было остановить какую-нибудь парочку и что-нибудь спросить у них, но тут же передумал, махнул рукой и не менее счастливый побрел дальше.
От выпитого вина голова у Славика слегка кружилась, но в этом не было ничего неприятного для него, и даже наоборот: он чувствовал себя сильным и смелым, способным сделать что-то великое, покарать любое зло и простить любую обиду. Но, увы, прощать никого не требовалось и тем более – карать. А просто была светлая ночь, легонько кружилась голова и вечным путем убегали воды к далекому океану. И вот по этим водам, по этой могучей реке предстояло Славику завтра отправиться в новую жизнь. И тут опять он вспомнил Надечку Дулину, ее зеленые глаза, быстрый и приглушенный шепот:
– Славочка, миленький, я тебя ждать бу-уду-у… Ты ничего такого не думай…
Надечка Дулина. Так долго она его не замечала, а тут вдруг такие слова? Впрочем, ладно… Когда он вернется возмужавшим и сильным, она уже вряд ли рискнет при нем упорхнуть с каким-то там офицером на танец в ресторане… Завтра, завтра начинается новая жизнь…
Славик немного смутился, когда выяснилось дома, что все собрались в гостиной и ждут его, что стол накрыт, горячее остыло, а холодное уже не так свежо и вкусно.
– Бессовестный, – сердито прошептала Светлана, – второй час ночи, а он…
– Но я ведь не знал, – растерялся Славик.
– Ему хотели сюрприз, – негодовала сестра, – мама, папа ждут…
Кроме отца и матери, за столом сидели Лена, жена старшего брата, и Светланина подруга Варя. Но Славик был так смущен и огорчен, что даже не удивился присутствию Вари в столь поздний час.
– А вот и наш герой, – добродушно усмехнулся отец, откладывая в сторону журнал, – кто говорил, что он вообще не придет?
Выручила Славика конечно же мать. Она прикрикнула на Светлану, укоризненно взглянула на отца, попросила помочь Лену, и сразу же все засуетились вокруг стола, заговорили, и Славик успокоился.
– Со всеми простился? – спросил отец.
– Простился, – вздохнул Славик.
– Что, уже и ехать расхотелось?
– Нет, что ты! – испугался Славик. – Это я просто так…
Наконец все сели за стол, отец открыл шампанское, разлил по фужерам и шутливо сказал:
– Тостов сегодня не будет.
– Ну вот, – забеспокоилась было мать, но отец мягко перебил ее:
– Подожди, Аня… Я к тому, что не хочу говорить громких напутствий. На месте жизнь покажет, что и как… Главное, Вячеслав Сергеевич, не суетись.
Тостом мать осталась недовольна и, когда уже выпили, добавила от себя:
– Заведутся деньги – не вздумай возомнить себя прожигателем жизни. И вообще, выработай для себя какой-то режим, тренируй внутреннюю дисциплину.
– Аня, – укоризненно покачал головой отец, – ну что ты ему, как ефрейтор солдату перед строем, инструкции даешь? Зачем?
Мать обиженно умолкла и ушла на кухню.
Все было хорошо знакомо Славику, и чувствовал он себя счастливо, и даже задиристое Светкино «не задавайся» нисколько не омрачило его настроения. Он знал, что сейчас все очень хорошо относятся к нему, искренне желают добра, и сам был готов кого угодно отдарить этим же. Неожиданно заметив грустящую Лену, Славик подошел к ней с бокалом.
– Лена, почему вы такая… – Он не нашел определения, засмеялся и смущенно спросил: – Можно, я вас поцелую?
Конечно, ему все было можно в этот вечер, и он поцеловал Лену в мятно пахнущую щеку и горячо попросил:
– Передайте Борису, что я его сильно люблю.
Лена улыбнулась, от чего ее красивое лицо стало еще красивее, обхватила Славика за шею горячей рукой и тоже поцеловала и ласково пообещала:
– Я обязательно передам.
– Славка, а меня? – капризно топнула ногой Светлана.
Он поцеловал Светлану.
– А Варю?
С той же легкостью Славик склонился над Варей, скользнул губами по ее щеке и словно бы обжегся – так горяча и напряжена была эта щека. Он было смутился чего-то, но тут увидел мать, поцеловал ее, потом отца и растерянно огляделся, как бы ища, кого еще расцеловать. Все это заметили, добродушно засмеялись, и лишь Светлана не упустила случая съязвить:
– Там еще Дамка осталась.
И когда, услышав свое имя, потягиваясь и зевая, в комнату лениво вошла Дамка, смех уже грянул настоящий, на всю комнату. И Славик, легко переходя от грусти к общему веселью, схватил Дамку за передние лапы, поднял и поцеловал в черный холодный нос.
После чая Славик вышел на балкон, глубоко вдохнул прохладный ночной воздух и увидел, что восточная часть небосвода начинает приметно глазу сереть, и что звезды стали словно бы больше и ярче, и легонько шелестят тополиные листья от занимающегося к утру верховика. Тишина и покой были разлиты по предутреннему городу, и светлая грусть переполнила Славика. В ней было все, в этой грусти: предстоящее прощание с городом, домом, встречи с новыми людьми, память о старых знакомых, мечта о ком-то и о чем-то… В ней была вся минувшая и вся будущая жизнь Славика.