Причина времени

Аксенов Геннадий Петрович

Представление о биоактуализме, если уж не употреблять такого философски окрашенного слова как “вечность жизни”, вносит принципиальную поправку в употребление терминов. В соответствии с ним надо исследовать то, что есть, а не как оно произошло. Надо исходить из существования жизни как таковой, внутри которой действует принцип Реди, или биогенез, и значит, есть только переходы от жизни к смерти, но никогда наоборот. Диссимметрическое строение наиболее важных структур ЖВ – не нарушение, не патология, а норма, а патология – равновесность, ибо житейски говоря, она есть смерть. И потому порядок может возникнуть только из такого же порядка, в крайнем случае снизиться по своей сложности, деградировать, но не повысить свое качество. Свойство живых молекул быть “гомохиральными” не является предметом выбора, живое не выбирает – быть ему рацемичным или диссимметричным, потому что рацемическое – это смерть, состояние равновесия. Живая молекула заряжена и напряжена заранее, в ней содержится источник роста и движения, в

том числе и выбора, но совсем другого, который может осуществляться только с некоторой степенью свободы, которая уже существует. Биологическая степень сложности молекул принципиальна, она фундаментально существует, как и все фундаментальные принципы сохранения, и потому не может быть благоприобретенной, не может произойти из нуля. В синтезе ДНК нет случайностей, потому что у клетки нет времени для перебора всех возможных вариантов, о чем и пишут вышеназванные авторы, когда предъявляют нам аргумент, что “каждая из реально существующих последовательностей длиной, например, 150 и более звеньев (а именно такова сложность, говорят авторы, ДНК, РНК и ферментов или энзимов – Г.А.), заведомо “уникальная”, поскольку подавляющая их часть не может быть реализована в принципе – просто потому, что даже вся Вселенная исчезающе мала для этого”.( Аветисов и др., 1996, с. 876).

Так же как в случае с термином “природа”, который требует эпитета “живая” или “неживая”, у нас существует предвзятое отношение к другим словам, которые несут конструктивную нагрузку, например, “сложность”. Во всех понятиях такого рода, как сложность, синтез, химическое соединение, идея материального единства незаметно подменяется идеей эволюционного усложнения. Первое является полностью доказанным, есть принцип сохранения массы, второе – голословное положение. Считается априорно, что сложные химические вещества когда-то где-то образовались, соединились из простых веществ. В общем виде мы изображаем на всех химических схемах, что молекулы состоят из атомов. Но то, что молекулы строятся из атомов, вовсе не означает, что они из них где-то образовались сами собой. Они могут только раскладываться на атомы, но не складываться из них спонтанно. То, что вода состоит из двух атомов водорода и одного атома кислорода, вовсе не означает, что она синтезируется именно из них, путем соединения двух каких-то свободных атомов водорода и одного отдельного атома кислорода в каких-либо “природных лабораториях”. Ее образуют бактерии, но насколько я могу понять, выделяя из других минералов и газов, а не синтезируя из атомов, как на заводе. Поэтому вода всегда есть и в любых количествах, она переходит из одного раствора в другой, из одной фазы в другую, и образуется из более сложных или таких же по уровню сложности молекул, но не с затратой энергии. Прекрасно известно, что такой синтез идет с поглощением огромного количества энергии, а в природе неживой все происходит наоборот, по принципу наименьшего действия, а не с целенаправленными ее затратами. И это только достаточно простая, трехатомная молекула, количество которой и на Земле, и в ближнем космосе предостаточно. Все спутники планет-гигантов и есть более или менее грязный лед, в том числе и водный.

Произнося слова “химическое соединение”, мы подразумеваем процесс синтеза. Но между прочим, сама химия строится на анализе вещества, а не на синтезе. В подавляющем большинстве реакций и химических производств сложное разлагается на простое, или из очень, фантастически сложного вещества выделяется немного менее сложное и данные реакции тоже называются синтезом. Есть вещества, которые даже неизвестны по составу, настолько они сложны. Появились синтетические материалы, полимеры, полиэтилен – бесконечные цепочки соединений водорода, углерода и кислорода, однако они образуются человеком с применением теоретических знаний, алгоритма синтеза и определенных затрат энергии и эти процессы идут не сами собой, а целенаправленно, по чертежам, составленным человеком, который тоже есть “кантовская” реальность природы. Да такие молекулы и чрезвычайно просты по сравнению с живыми молекулами.

Ничего принципиально нового по сравнению с живой природой в лабораториях не происходит. И в живой клетке синтезируются сложные соединения по “чертежам”, заложенным на другом уровне сложности, уже не биологическом и тем более не в химическом – на информационном уровне.

Таким образом источник сложных соединений расположен в ЖВ. Никакого другого не существует. Все остальные известные нам места, в которые попадает сложное соединение, только разрушает его, нивелирует, упрощает. В зависимости от качества упаковки оно выдерживает более или менее длительную осаду неорганизованной энергии и в соответствие с принципом Ламарка исчезнет, если не будет включено снова в циклы живой природы. И если мы перестанем удивляться, как из простого произошло сложное, оставим эти вопросы философии и поэзии, мы перейдем на научные позиции, то есть будем подходить к явлениям с презумпцией их существования, но не их происхождения из более простых “сущностей” и “субстанций”.

В одном обзоре на тему диссимметрии рассматриваются все возможные действия того гипотетического механизма, согласно которому однажды будто бы все-таки произошел выбор энантиоморфности. (Кизель, 1985). Иначе говоря, как могло произойти, что из состояния

с наибольшей энтропией, то есть рацемического состояния пространства химических соединений возникло в биологических системах пространство с наименьшей энтропией, то есть системы с одними левыми или одними правыми молекулами? Обсуждаются и приводятся многочисленные исследования и расчеты различных случайностей: изменение знака магнитного поля Земли, падение гигантского метеорита, прохождение Земли через некие особые космические пространства, воздействие определенного космического излучения и т.п. Тем самым ищутся условия, при которых будет обойдено, как-то приостановлено действие одного из самых фундаментальных законов природы – второго начала термодинамики. Причем заранее известно, что переход от хирально чистого антипода к рацемату дает выигрыш в энергии 1, 38 кал/моль, тогда как обратный, который разыскивается в данных гипотезах, требует затрат 400 кал/моль. (Кизель, 1980.). А вот зато выигрыш, который найден, и есть подлинная, собственная энергетика биосферы: 1,38 кал/моль на одну молекулу. Все молекулы биосферы вместе дают ее совокупную структурную (она же биогеохимическая по Вернадскому) энергию. По сути дела, этот выигрыш в энергии и есть тот источник, который искал Бауэр, та работа, которая осуществляется ничем иным, как структурной энергией, до всякой ее подпитки внешними источниками энергии. А о том, куда идет эта внешняя, мы уже говорили выше.

Обсуждается и вторая возможность – переход от рацемических к диссимметрическим синтезам уже внутри биоорганического мира. То есть первоначально живые организмы развивались на рацемической основе, а затем путем эволюции и выбора лучших вариантов перешли к диссимметрическим молекулам. Но в свете принципа устойчивого неравновесности такой путь не стоит даже и обсуждать, потому что живое с рацемическими молекулами – нонсенс, оно мертвое, а не живое.

Лучшим доказательством фантастичности всех этих предположений является сам биоорганический мир, причем бактериальная его часть. Бактерии не выказывают никаких признаков эволюции, они ныне те же, что и миллиарды лет назад. ДНК, РНК, ферменты бактерий также хирально чисты, как и биополимеры других живых существ. К ним никак нельзя применить понятия эволюции.

Большие умственные силы брошены на поиски того агента, который способствовал “нарушению” зеркальной симметрии. Вечность жизни по Вернадскому, принцип Ламарка и принцип неравновесности Бауэра снимают необходимость рассматривать диссимметрию как “нарушение”, дают возможность подойти к делу с других позиций, где нарушением, то есть равновесием и нивелировкой будет как раз рацемичность любых молекул, и никакие из законов природы не нарушаются, а, напротив, способствуют функционированию ЖВ. Здесь надо, правда, сказать, что “гомохиральные молекулы” не воспринимаются пока в широкой научной среде как “диссимметрическое пространство”, нет пока мышления в пространственно-временных терминах.

Когда правильная позиция восстановятся, понадобятся как раз те усилия, которые направлены не на выяснение “нарушения”, а на исследование значения, роли диссимметрического состояния пространства в ЖВ. И конечно, такие исследования ведутся, приходя в вопиющее противоречие с ложно выбранной основной исходной посылкой. Доказывается фактами, что хирально чистое состояние молекул выгодно живому по множеству биохимических и биофизических причин. Оно создает более тесные и прочные взаимосвязи между молекулами, предоставляет возможность для более интенсивных и быстрые взаимодействий, ускоряет передачу информации, упорядочение, кодирование, и автоконструирование, приводит к однозначности конечных результатов реакций, обеспечивает их огромную, немыслимую с технической точки зрения скорость, усиливает прочность конструкции полимеров и повышает устойчивость к разрушающим воздействиям. (Кизель, 1980, с. 215).

Таким образом, есть все основания полагать диссимметрию Пастера неравновесностью Бауэра, а биогеохимическую энергию Вернадского рассматривать как аналогию понятию Бауэра “структурная энергия”. Диссимметрические структуры как раз и есть те, которые всегда и везде стремятся спонтанно к рацемизации, для этого не нужно дополнительных затрат энергии. (Клабуновский, 1960). А спонтанность и есть действие энтропии. Следовательно, термодинамическая выгодность диссимметрии согласована с “принципом Ламарка”: энтропия есть форма диссипации энергии, того потока, на пути которого стоит ЖВ и своей структурой улавливает с помощью диссимметрической структуры и извлекает из нее полезную часть.

По отношению к человеку данный процесс тоже различим, но не осмыслен теоретически, хотя попытки были. Например, Сергей Подолинский в прошлом веке пытался отыскать новые принципы политэкономии, согласно которым труд человека есть такая форма затраты энергии, которая повышает ее ценность за счет упорядочивания процессов. (52).

Итак, принцип Ламарка показывает, зачем существует пространство и время жизни. Она вводит в наши понимание некую “энтелехию”: ради чего живое так устроено в пространственно-временном отношении? Проще говоря, с пространственной стороны процесс однонаправленности пути энергии означает путь к рацемизации диссимметрических структур, который никогда в живом не заканчивается, пока одни молекулы разрядились в процессе работы, организм успел зарядить другие для той же цели.