Причуды любви
Шрифт:
— Ну, ты впадаешь в крайности, дорогая. К чему такая мелодрама? — спокойно откликнулся Дэмиен. — Но я тебя понимаю. Предоставь все мне.
— Позволь мне пожить в Хайгейте, — взмолилась она, зная, что просит его в последний раз.
— Нет, — бесповоротно отказался он. — Разреши мне объявить о нашей помолвке, тогда у Деверо не останется причин копаться в твоей родословной, и мы сможем рассказать матери несколько приукрашенную правду.
— Я не так безумна, — печально ответила Мередит, — чтобы верить, что как только наша бурная страсть умрет, а это обязательно будет, любимый, между нами не разверзнется пропасть. Я не стану рисковать твоим счастьем.
— В таком случае ты его уничтожишь, — резко бросил он, когда экипаж остановился. — Почему ты считаешь себя вправе судить о степени
Лакей опустил подножку, и Дэмиен, спрыгнув на землю, протянул Мередит руку.
— Меня не будет в городе несколько дней. Кроме того, я сам договорюсь с Деверо. Прошу тебя в мое отсутствие вести себя прилично. И если снова выкинешь очередной трюк, Мерри, горько об этом пожалеешь, уж поверь.
Мередит гневно вспыхнула, но промолчала, сознавая, что, когда полковник Ратерфорд говорит в подобном тоне, достойного ответа все равно не найти.
Он проводил ее в дом, объяснил Грантли, что леди Блейк нездорова, поцеловал руку и, посоветовав немедленно лечь, исчез.
В своей комнате Мерри поспешно стянула леденившее кожу платье, которое, разумеется, больше в жизни не заставит себя надеть, согрелась у камина и бросилась в постель. Дэмиен обвинил ее в том, что она старается думать и действовать за него, но разве сам не делает того же в отношении Мередит? Как она может быть счастлива, если семейная жизнь между ними превратится в ад?
Она наконец заснула с горьким сознанием того, что ее наспех придуманные планы никогда не достигнут цели. Необходимо прибегнуть к тому, что следовало сделать с самого начала, и забыть о ребяческих выходках как отражении детских надежд.
Глава 21
Следующие два дня Мерри старалась не выходить из комнаты в ожидании приезда Дэмиена, которому собиралась объявить, что возвращается в Корнуолл. Против этого решения ему нечего будет возразить, и тут он не посмеет навязать ей свою волю! Пока она оставалась в Лондоне, приходилось, правда, неохотно, соглашаться на его условия, а он этим бессовестно пользовался. Единственный способ доказать ему, что она не шутит, — немедленно покинуть столицу.
Однако душа ее уходила в пятки при мысли о неизбежной стычке, хотя она сто раз твердила себе, что он не смеет возражать и должен, по чести, смириться с ее отъездом. Мерри была вынуждена признать ту неприятную правду, что если бы она могла успокоить растревоженную совесть, наверняка бы струсила и сбежала в его отсутствие.
Во время добровольного заточения ее навещала только Арабелла, которая выглядела необычайно присмиревшей и даже грустной, но ни словом не обмолвилась о непристойном поведении Мерри. С разрешения брата она частично поведала мужу необыкновенную историю их гостьи. Маркиз был просто потрясен тем, что услышал, и никак не мог поверить, что женщина, особенно обладающая более чем средним умом, способна пойти на такое, чтобы избежать поистине блестящего брака. По его мнению, Ратерфорду лучше было бы забыть вдову. Очевидно, она не желает отрываться от родной почвы и задыхается в разреженном лондонском воздухе, а следовательно, чем скорее вернется в Корнуолл, тем лучше.
Арабелла, разумеется, не передала Мередит разговора с мужем, но и не строила, как обычно, планов на будущее. Наоборот, уговаривала гостью побыть у себя, пока та не убедится, что простуда прошла, иначе дело может кончиться инфлюэнцей.
Из всего этого Мередит вывела собственные заключения. Внутренний голос подстегивал ее обсудить положение с Арабеллой, но мысль о том, как расстроится милая хозяйка, побуждала держать рот на замке. И она продолжала притворяться, что ничего не произошло, что у нее всего лишь небольшой насморк и давно пора отдохнуть от развлечений.
Нэн, не видя никаких признаков болезни, бесцеремонно потребовала объяснений столь странному поведению и получила сильно приукрашенную версию событий. В продолжение рассказа она терпеливо кивала головой, но про себя решила, что необходимо как-то выйти из этого тупика, и с поистине трогательным доверием стала ждать, что предпримет лорд Ратерфорд. К сожалению, действия последнего возымели совершенно противоположный эффект, доведя Мередит до такого бешенства, что все соображения приличий и угрызения совести были немедленно забыты.
Ратерфорд наконец решил, что ситуация окончательно выходит из-под контроля, Деверо вот-вот раскроет их секрет, и. если даже он отведет эту угрозу, всегда существует возможность новых. Пора положить конец обману. И поскольку силы его убеждения оказалось явно недостаточно, придется получить поддержку со стороны. Прежде всего он нанес визит Деверо. Этот джентльмен получил недвусмысленное заверение в том, что между лордом Ратерфордом и леди Блейк действительно существует понимание вполне определенного рода, что и был вынужден признать коротким кивком. Он даже имел мужество предложить гостю шерри. Ратерфорд взял протянутый бокал, прежде чем так же прямо объяснить, что ее милость по некоторым причинам, связанным с братьями, желает сохранить их помолвку в секрете. Она понимает, что обязана все объяснить мистеру Деверо, но деликатность и скромность не позволили прямо обратиться к нему. Ратерфорд, собственно говоря, согласился служить ее посланником в уверенности, что мистер Деверо правильно поймет их положение. Мистер Деверо постарался убедить его, что так оно и есть, и джентльмены дружески распрощались: один — удовлетворенный нелегким объяснением, пока не совсем правдивым, но долженствующим завоевать полное доверие окружающих, как только объявление о предстоящей свадьбе появится в «Газетт», другой — помня, как упорствовала леди Блейк, утверждая, что не выйдет ни за лорда Ратерфорда, ни за кого другого, по-прежнему заинтригованный столь странной загадкой. Как истинный джентльмен, он был обязан принять объяснения Ратерфорда, не задавая лишних вопросов.
Вскоре почтальон в красной куртке и шляпе с кокардой принес на Кавендиш-сквер три письма, адресованных леди Блейк.
Мередит, вернувшись с прогулки в Гайд-парке, где, как предписывала мода, прохаживалась по дорожкам с пяти до шести, тут же узнала почерк на всех трех посланиях и необъяснимо встревожилась. Вся ее корреспонденция посылалась на адрес до востребования, откуда ее забирал лакей. Почему ее братья пишут прямо на Кавендиш-сквер, хотя понятия не имеют, где она живет? Похоже, что кто-то им сообщил, а если да, то кто и зачем?
Извинившись перед Беллой, она взяла письма и побежала наверх. А когда дочитала последнее, уже тряслась от ярости. Ратерфорд навестил Хьюго в Оксфорде, а Роба и Тео — в Хэрроу и пригласил мальчиков провести Рождество в Ратерфорд-Эбби, очевидно, отнюдь не из любви к ним. Все его подспудные мотивы видны как на ладони.
Все трое были в восторге от того, что Мередит встретилась с Ратерфордом в Лондоне и живет у его сестры. Мнения каждого на редкость отчетливо отражали их характеры. Хьюго был сдержан и немногословен, хотя Ратерфорд пригласил его на роскошный обед, в течение которого они вели рассудительную и крайне плодотворную беседу о церкви и способах управления таким большим хозяйством, как Пенденнис. Если Мерри желает приехать в Ратерфорд-Эбби на Рождество, Хьюго будет счастлив присоединиться к ней и лорду Ратерфорду. Тео объявил, что лорд Ратерфорд великолепен и совсем не задирает нос, и все парни в школе позеленели от зависти, когда он взял их с Робом на прогулку в ослепительном карикле, запряженном парой серых. Жаль, что пришлось взять и Роба, но его светлость настоял. Если Мерри намеревается выйти замуж за лорда Ратерфорда, Тео не возражает и будет рад приехать на Рождество в Ратерфорд-Эбби. Им, разумеется, понадобятся вечерние костюмы, поскольку одноклассники утверждают, что все будет грандиозно и с большим размахом. Роб, похоже, не находил достойных слов, чтобы выразить обуревавшие его чувства. Ратерфорд не только убедил директора отпустить его на прогулку, хотя первые пять классов не имели права покидать территории школы, но и привез достаточно провизии, чтобы накормить до отвала весь первый класс. Они обедали в городе, и Роб подробно описывал каждое блюдо. Письмо кончалось страстной мольбой позволить им провести Рождество в Ратерфорд-Эбби, потому что его светлость обещал ему и Тео взять их на охоту и Роб уже решил настрелять целый мешок куропаток.