Приди ко мне во сне
Шрифт:
Мери расслабилась и откинулась на спинку сиденья. Присутствие Вэлком ее успокаивало.
– Если б ты знала, как я по тебе скучала. Вначале мне здесь очень не понравилось. Даже захотелось обратно домой, в Техас. А ты никогда не тосковала по дому?
– Иногда. Но стараюсь об этом не думать, особенно теперь, когда мне за тридцать, и моя карьера модели клонится к закату. Сколько у меня еще осталось звездных дней? Всего ничего. А мое агентство в Париже, кстати, набирает силу. Как же я могу вот так вот взять и уехать? Нет, еще пару
– Вэлком, кого ты дурачишь? Меня или себя? У тебя денег столько, что ты можешь уйти прямо сейчас, и с большим шиком.
– Это верно, но… надо же считаться и с Эдвардом.
– Ах да, с Эдвардом. Я и забыла. Так ты что, собираешься за него замуж? Так сказать, осчастливить?
– У Эдварда есть все, о чем может мечтать любая женщина, – задумчиво произнесла Вэлком. – Он внимательный, тактичный, красивый, богатый, прекрасный собеседник, великолепно умеет ухаживать…
– Но?
Вэлком вскинула бровь:
– Но ты можешь, например, представить, будто он ест жаркое на ребрышках, держа его в руках?
Мери рассмеялась:
– Пожалуй, нет. Но это разве причина, чтобы не выходить за него замуж?
– Возможно, нет. Но все дело в том, что Эдвард слишком уж правильный. Хороший, но правильный. К тому же он слабак, по-моему. Совсем не крутой. А мы с тобой женщины крутые. Ты что, замечала, чтобы когда-нибудь нами интересовались слабаки?
– О, Вэлком, тебе-то грех жаловаться. Любое существо мужского пола немедленно поворачивает голову в твою сторону. Крепкий, средний, слабый. В общем, весь спектр.
– Да ладно тебе, я говорю вполне серьезно. Я же не имею в виду всякие там обжимания и прижимания. Я говорю о серьезных отношениях.
– Ну, в таком случае ты права. Я и о себе могу сказать то же самое. Кстати, вот почему я не хочу ни с кем сейчас встречаться. Может быть, я слишком разборчивая, но мне кажется, чем старше становишься, тем выбора остается все меньше и меньше. Ты думаешь, мы так и останемся старыми девами? Меня всю передергивает, когда подумаю, что кончу тем же, что и моя мать.
– Боже упаси! Твоя мамочка, конечно, феминистка, это, разумеется, хорошо, но маленькие сексуальные развлечения обходят ее стороной. Нет, такое не для меня. С сексом у меня все в порядке, а вот замужество… Я начинаю серьезно сомневаться, что когда-нибудь выйду замуж. – Вэлком пожала плечами. – Правда, большую часть времени меня это мало тревожит, но, ты знаешь, даже такие крутые женщины, как я, порой мечтают о том, чтобы их однажды похитил романтический рыцарь на белом коне. – Она улыбнулась. – Конечно, чтобы нас похитить, этим рыцарям придется изрядно попотеть. Они нас потащат, а мы будем пинаться и визжать. Я понимаю так, что обе мы мечтаем о мужчинах лучших, чем мы сами.
– Возможно, ты права. Да и есть ли такие на свете?
Внезапно в ее памяти вспыхнул волнующий образ – смуглый голубоглазый мужчина на черном
В номере их ждал сюрприз – несколько ваз и корзин с диковинными цветами.
Мери рассмеялась:
– Похоже, кто-то из твоих поклонников времени зря не теряет.
Вэлком вынула из одной корзины карточку и усмехнулась:
– Нет, тут говорится совсем не про меня. Цветы адресованы «золотой богине с волосами, как лунный свет в пустыне, а глазами глубокими, как море». Я думаю, это тебе. От Рэмсона Габри. Кто это такой?
Мери воздела глаза к небесам:
– О Боже мой! Откуда мне знать! Наверное, это тот самый шейх с круглыми блестящими глазками, который сегодня два раза ущипнул меня за попку. Кто же еще? Он, видимо, решил таким способом купить вечер со мной. Он все покупает, почему бы не купить и меня. И зачем я только не послушала свою мамочку. Ведь она предупреждала меня, что я обязательно попаду в какую-нибудь бяку.
– Золотко мое, при всем уважении к твоей маме, Нора – это женщина-диктатор, которая хотела бы, чтобы ты всю жизнь держалась за ее юбку и занималась только тем, что она порекомендует. Забудь о ней и получай удовольствие. Хотя бы раз поживи своим умом.
– Это легче сказать, чем сделать.
– Сколько раз она уже звонила, пока ты здесь?
Мери вздохнула:
– Два раза.
– Почему ты ей не сказала: «Уймись, мамочка, хватит»?
– Я сказала. Конечно, вежливо. Но она не слушает.
– Вежливость на Нору не действует. Не женщина, а асфальтовый каток. Тут нужен динамит.
Мери рассмеялась:
– Можешь мне поверить, я об этом тоже думала.
Но Мери, конечно, знала, что и динамит не поможет. Ее мать – противник достойный. Нора Элвуд занимала достаточно прочное положение на самом верху в одном из крупных рекламных агентств Далласа. И всего этого она добилась упорным трудом и благодаря своей невероятной целеустремленности. Единственное, о чем она мечтала, так это чтобы Мери присоединилась к ее бизнесу. То есть каждый день сталкивалась лоб в лоб с мамашей. Ничего себе жизнь. Наверное, в аду лучше. То, что Мери уже взрослая, независимая женщина, что она имеет право выбрать свою собственную дорогу, Нора признавать отказывалась начисто.
– Я думаю, она день и ночь опасается, что я стану такой, как мой отец, – сказала Мери.
– А чем сейчас занимается Брайан?
– Живет по-прежнему там, где и жил, в Северной Калифорнии. Проживает свое наследство, о чем не перестает напоминать мне моя мать. Занимается натурной съемкой природы для различных журналов и по заказу нескольких магазинов выращивает травы.
– Травы?
Мери улыбнулась:
– Но фотограф он действительно хороший.
– Ах, вот откуда это у тебя. Значит, гены.