Приди на помощь моему неверью…
Шрифт:
Никейский Символ веры:
1. Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым.
2. И во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единороднаго, Иже от Отца рожденнаго прежде всех век; Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу, Им же вся быша.
3. Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечшася.
4. Распятаго же за ны при Понтийстем Пилате, и страдавша, и погребенна.
5. И воскресшаго в третий день по Писанием.
6.
7. И паки грядущаго со славою судити живым и мертвым, Егоже Царствию не будет конца.
8. И в Духа Святаго, Господа, Животворящаго, Иже от Отца исходящаго, Иже с Отцем и Сыном споклоняема и сславима, глаголавшаго пророки.
9. Во единую Святую, Соборную и Апостольскую Церковь.
10. Исповедую едино крещение во оставление грехов.
11. Чаю воскресения мертвых,
12. и жизни будущаго века.
Аминь.
Ни единого слова Христа. «Аминь», стоящее в конце символа веры, это не подпись, а нечто близкое по смыслу следующему: «Ами-инь! Тебя призываем!». Это так, поскольку «Аминь» это — собственное имя господа, которому в действительности поклоняется православная церковь, но это не имя Христа — Иисус, — которого церковь громогласно именует своим Господом. В том, что Аминь действительно господь тех, кто дал христианам символ веры, каждый может убедиться, заглянув в Откровение Иоанна (Апокалипсис): «И Ангелу Лаодикийской церкви напиши: так говорит Аминь, свидетель верный и истинный, начало создания Божия.» — гл. 3:14.
Аминь, Амен или Омен [25] (латинское), А.Мень, Амун, Амон, — вариации одного и того же имени бога Солнца, которому поклонялись древние египтяне. Даже, если истинно то, что Аминь «свидетель верный и истинный, начало создания Божия», то всё же он не Бог Всевышний, и не Иисус Христос, пришедший под своим именем, а не под псевдонимом.
Христос учил не тому, чему учат “святые” отцы-основатели церквей и современные нам иерархи, а совсем иному. Когда некоторые библиисты высказывают мысль о существовании в прошлом некоего “протоевангелия”, ныне утраченного, но лежащего в основе текстов новозаветных евангелистов, то должно признать, что единственное «протоевангелие» — Живое Слово самого Христа — Евангелие Христа, Благая весть Христа всему Миру. Она РАССЫПАНА фрагментами по всему тексту канона Нового Завета, являющемуся произведением только учеников Христа и их последователей, выражающим их свое– образное понимание того, что ОНИ ВИДЕЛИ, СЛЫШАЛИ и ПОНЯЛИ.
Исторически реальный Новый Завет — не Благая весть Христа в её изначально чистом и истинном виде, а вторичное учение, обладающее свойствами ЭХО; кроме того, это не свободное горное эхо, а подцензурное эхо, о подцензурности которого его читатели задумываются крайне редко.
И если, понимая это, начать чтение Нового Завета с его ключевых, но далеко не первых слов в тексте — Благая весть, благовествуется — всё же присутствующих в нём, выстраивая от них смысл Евангелия Христа, то читатель обретет Учение, весьма отличное от обыденно привычных церковных наставлений и никейского символа веры. Обретенное нами таково:
«С сего времени Царствие Божие благовествуется и всякий усилием входит в него (Лука, 16:16). Ищите прежде Царствия Божия и Правды Его, и это всё (по контексту благоденствие земное для всех людей) приложится вам (Матфей, 6:33). Ибо говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное (Матфей, 5:20).
Господь Бог наш есть Господь единый (Марк, 12:29). Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею, и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя (Матфей, 22:37, 38). Не всякий говорящий Мне “Господи! Господи!” войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного (Матфей, 7:21). Просите, и дано будет вам; ищите и найдете; стучите и отворят вам; ибо всякий просящий получает, ищущий находит, и стучащему отворят (…) Итак, если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец Небесный даст Духа Святого просящим у Него (Лука, 11:9, 10, 13). Когда же придет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую истину… (Иоанн, 16:13)
Имейте веру Божию, ибо истинно говорю вам, если кто скажет горе сей: подымись и ввергнись в море, и не усомниться в сердце своем, но поверит, что сбудется по словам его — будет ему, что ни скажет. Потому говорю вам: все, чего ни будете просить в молитве, верьте, что получите, — и будет вам (Марк, 11:23, 24). Молитесь же так:
“Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; да придет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила, и слава во веки!” (Матфей, 5:9 — 13). Не придет Царствие Божие приметным образом (…) ибо вот Царствие Божие внутри вас есть (Лука, 17:20, 21).»
Это могло стать символом веры всякой Христовой церкви, но данное через Христа Учение было неугодно земным заправилам и склонившимся перед ними церковным иерархам, потому в якобы христианских церквях иной символ веры, в котором нет ни слова из сказанных Христом. Иными словами, исторически реальное христианство победило не благодаря тому, что им были исполнены заветы Христа, а благодаря тому, что оно от них отказалось.
Устранение из символа веры речей самого Христа не может не иметь религиозных и внутриобщественных последствий для обществ, чья духовная и вся прочая культура выросла из никейской догматики.
Символ веры, хотя и существует в одной и той же церкви вместе с каноном Новозаветных писаний, прямо не отрицающим Благовестие Христово, тем не менее он не столь безобиден, как может многим показаться. Евангелия и писания апостолов в ходе церковных служб читаются мелко дробленными (порядка 10 — 15 стихов) фрагментами, но не поглавно (хотя бы); читаются вперемешку в течение всего церковного года (см. в православной синодальной Библии календарный указатель евангельских и апостольских чтений). Это подобно тому, как из многосерийного фильма показывать не все серии, да еще изменить при показе их очередность: ясно, что “сюжет” такого “фильма” будет отличаться от изначального сценария. Эта особенность построения церковных служб порождает условия, в которых, имея дело в церковных службах с фрагментами писаний апостолов, прихожанин вынужден восстанавливать сам полноту и целостность Евангелия Христа, Его Благой вести, рассыпанной фрагментами по всем службам в годовом их цикле.
И вынужден он делать это самой иерархией церкви не в храме, не в церкви единоверцев и единомышленников, а в “мирской” суете. Но в толпо-“элитарном” обществе у подавляющего большинства прихожан, занятых работой с утра до вечера, просто нет времени, чтобы стряхнуть с себя гнёт мирской суеты и подумать о том, какой была изначально Благая весть в устах самого Христа, чтобы восстановить её смысл во всей её полноте и целостности, дабы обрести утраченное единство эмоционального и смыслового строя своей души вновь и на этой основе возобновить лад Жизни на Земле.