Приди, сладкая смерть
Шрифт:
Конечно, можно сказать, если ты получил пощечину в четыре утра, это вовсе не значит, что у тебя начнется мигрень. Но такая склонная к мигреням башка — вещь непредсказуемая. Приступы частенько случаются и без малейшего повода.
А другой раз тебе дадут пинка, и ты чувствуешь себя великолепно, как старый телевизор, которому просто необходимо время от времени давать пинка.
Но голова у Бреннера болела слишком сильно, чтобы он еще мог раздумывать над всеми эти тонкими взаимосвязями. Он стоял перед зеркалом и рассуждал: невероятно, чтобы Николь могла раздавать такие железобетонные
Но когда он стал умываться и увидел, как в раковину стекает кровь, то вспомнил кое-что поточнее. А когда вытирался, то уже знал, что вовсе не Николь влепила ему такую здоровенную затрещину.
Одеваясь, он совершенно точно вспомнил, что они с Николь в четыре утра вышли из Golden Heart. И что далеко они не ушли. Нет, не то чтобы они были такие уж пьяные. Просто из грузовика вышли два мужика и сказали Николь, чтобы она убиралась.
И теперь он вдруг вспомнил, как один из них спросил, Бреннер ли он, а он даже не успел кивнуть, потому что в это время другой уже залепил ему так, что он кивнул не головой, а всем телом.
Вид разодранной в клочья униформы напомнил ему о том, как эти двое протирали им плиты тротуара перед Golden Heart. Наверно, мне и в самом деле не надо было ходить в этой форме в заведение Союза спасения, размышлял Бреннер. И тут же получил за это наказание от своей головы. Потому как при головной боли думать — это вещь противопоказанная.
Но не думать еще хуже, потому как тогда у тебя в черепе только головная боль без всяких примесей. Тогда Бреннер подумал: «Я бы мог взять больничный». Но тут же следующая мысль: «Вряд ли коллегам понравится, что ты берешь больничный в последнюю секунду, так что кто-нибудь возьмет да и скажет: вот тебе кубок почета за честность, потому что мы тебе так благодарны, что ты в последнюю секунду взял больничный».
Это ведь не в конторе какой-нибудь, где тебя работа может денек и подождать: жертвы несчастных случаев, инфаркты миокарда — все непременно хотят, чтобы их доставили в тот же день, и даже самоубийцы дергаться начинают, если ты их тут же не снимешь с веревки. Ты не обижайся, просто спасатели так между собой разговаривают, ничего дурного при этом в виду не имея, скорее нечто вроде защитного механизма.
Так вот, значит, у Бреннера было две возможности. Либо мне взять больничный. Либо не брать. А если у тебя при головной боли есть еще и выбор, то это хуже всего. Поэтому Бреннер просто отключил голову, чтобы по крайней мере обе возможности угомонились.
Хотя водить машину он сегодня никак не мог. Потому как он почти ослеп от головной боли. Если ты сам не специалист по мигрени, то этого знать не можешь. Бывают люди, которые думают, что у них мигрень, если у них слегка в висках покалывает. Должно быть, это те же самые, кто путает стрижку ногтей с ампутацией.
В дежурке Бреннер сразу же увидел, что вывесили новое расписание смен. Ну, тут сразу, конечно, появилась надежда, а вдруг сегодня он свободен.
Однако все было как раз наоборот. Сегодня у него был наряд, и завтра у него был наряд, и в новом расписании на этот месяц он увидел, что толстяк Буттингер поставил его на три с половиной недели подряд. Три с половиной недели без единого свободного дня, каждый день по двенадцать часов.
И как только он это увидел и заметил со всех сторон иронические ухмылки своих коллег, то тут же вспомнил. Все. Все абсолютно. Тут можно было бы создать разные теории относительно мигрени — ну психология вроде. Про то, что башка у Бреннера могла выдать такую мигрень только для того, чтобы ему не пришлось вспоминать.
Но на фоне штрафного расписания и издевательских ухмылок со всех сторон никакая мигрень уже не помогала, и ему пришлось все-таки вспомнить. Как вчера он в подпитии схлопотал такую железобетонную затрещину, что так и не поднялся с мостовой. И как кто-то, должно быть, вызвал «скорую».
Иначе с чего бы это пару минут спустя во двор спасателей Креста впервые со времен битвы при Сольферино въехала машина «скорой помощи» Союза спасения? И в четыре часа утра во двор тотчас же испуганно высыпали все вольнонаемные? Потому как торжествующие парни из Союза спасения как раз выгружали бесчувственного спасателя Креста в разодранной в клочья униформе.
Теперь Бреннер все вспомнил. И впервые в жизни он был рад своей мигрени, потому как она все-таки набрасывает на реальность хоть какой-то флер.
В таком состоянии тебе на все остальное более или менее наплевать. Правда, тебе не наплевать, когда кто-нибудь рядом с тобой начинает свистеть, или если кто разговаривает рядом с тобой таким неприятным голосом, или дышит рядом с тобой, или так нещадно гремит ресницами, что у тебя просто барабанная перепонка разрывается. А на все остальное тебе плевать хотелось, даже если ты опозорился смертельно, даже если тебя в наказание определили в наряд на три с половиной недели без продыху.
Спустя две минуты Бреннер уже бежал бегом к машине. Инфаркт миокарда. Выезд с сиреной и мигалкой. Едва отъехав на безопасное расстояние от диспетчерской, чтобы его не было слышно, Бреннер выключил сирену. Но обе его головы так обрадовались этим звукам — ва-у-ва-у-ва-у, — что продолжали петь их дальше.
Ему очень повезло, сегодня его напарником был тихий восьмитысячник. Потому как если бы ему пришлось выслушивать болтовню какого-нибудь Черни или, например, Ханзи Мунца, то ему бы точно не выжить в этот день.
А пациент, ради которого им пришлось мчаться в 9-й район, и вовсе ничего не говорил. У него был славный антикварный магазинчик на Порцеллангассе. Но сегодня у него самого обнаружились признаки старения. Потому как среди бела дня он рухнул прямо посреди своего антикварного магазина.
Белый как мел, лежал он на сером линолеуме и неотрывно смотрел на Бреннера взглядом, полным смертного страха. А Бреннеру подвалило невероятное везение: от страха молоденькая продавщица тоже не могла выговорить ни слова. И тем не менее она все-таки успела уже повесить на дверь объявление: «Временно закрыто по болезни».
Вот видишь, стоит только немножечко недосмотреть, и служащие уже транжирят бумагу! Ведь если бы она подождала еще десять минут, так могла бы сразу же написать: «Закрыто в связи со смертью».