Придворная роза
Шрифт:
— Все-таки собирается королева Мария замуж или нет? — спросила она.
— Несомненно. Она не из тех женщин, которые могут долго обходиться без мужчины.
— За Дарнли?
— Да.
— Но почему? — вырвалось у нее. — Он же пустышка, ничтожество, а она королева.
— Королева, чей выбор весьма узок. В Европе всего единицы приемлемых принцев, а за подданного ей не позволит выйти гордость.
— Елизавета предлагала ей Лестера.
Джон засмеялся:
— Мария слишком самолюбива, чтобы согласиться на бывшего любовника кузины.
— Итак, остается Дарнли. —
— Мария видит Дарнли другими, чем мы, глазами, — сказал Джон.
— Правда?
— Конечно. — Он обернул прядь ее волос вокруг своего запястья. — Я успел повидать всяких людей, Селия, и очень многие из них вполне предсказуемы.
— Особенно женщины? — Конечно же он читает женщин как книгу и знает все их мечты и желания.
Он невесело засмеялся:
— Как раз в мысли некоторых женщин проникнуть намного труднее, чем в мысли мужчин. — Он крепче обнял ее. — А кое-кого из них я решительно не понимаю.
— А королеву Марию?
— Мария, хотя и выросла при французском дворе, редкостном змеином гнезде, его нравы не изменили ее. Она не умеет скрытничать, ее чувства у всех на виду. Она очень импульсивна. И очень одинока. Уже столько лет, как она вдовеет.
— А Дарнли такой красавчик… — пробормотала Селия. Но она слишком хорошо знала, что может скрываться за красивым лицом.
— Да. И умеет очаровать, если захочет. Будучи в родстве с Марией, он стоит почти в такой же близи от английского трона, как она сама. Вот это она сейчас и берет в расчет. То, что на поверхности. — Джон выпустил ее волосы и расправил их у нее на плече. — Но стоит ей заключить с ним брак, и она очень скоро пожалеет об этом. Из него выйдет жалкий супруг.
Да. Селия больше не завидовала ни одной из королев. Она внезапно устала от них и их запутанных путей. Сейчас ей нужен был только Джон и те ощущения, которые он вызывал в ней. Она повернулась к нему лицом и села, позволив одеялу соскользнуть с груди.
— А как начет меня? — спросила она. — Что ты можешь сказать обо мне?
Он положил ладонь ей на бедро и привлек ближе к себе.
— Ты, Селия, сводишь меня с ума, — проговорил он и прижался губами к ее животу пониже пупка. — Я хочу понять тебя, постоянно видеть тебя, но ты все время от меня ускользаешь.
Селия погрузила пальцы в его взлохмаченные волосы, откинула голову и зажмурилась, отдаваясь наслаждению. Все-таки можно понять, что толкает королеву Марию на столь пагубный брак, — ей не хватает вот этого чувственного дурмана, куда погружает только ласка возлюбленного. Пыла поцелуев, близкого человека рядом в темноте. Тайны, которая соединяет мужчину и женщину…
Он притянул ее к себе и, нагнувшись, погрузил горячий кончик языка в ее пупок, проложил им по животу извилистую дорожку. Осторожными прикосновениями он словно ставил на ее коже свое несмываемое клеймо.
Сквозь полузакрытые веки Селия видела, как он опускается
— Джон… — вымолвила она, задыхаясь.
Он медленно прошелся языком взад и вперед по ее животу, лаская одновременно кончиками пальцев чувствительную точку, а потом его язык проник в нее. Острое наслаждение пронзило Селию. Она обхватила его голову руками и прижала к себе, чтобы усилить ощущение.
Он взял ее ногу и закинул себе на плечо, чтобы проскользнуть еще глубже в нее. Ощущение при этом было даже более сильным, чем когда они соединялись обычным путем.
Слегка ущипнув ее зубами, он с силой погрузил в нее язык, отчего она вскрикнула, взлетев на вершину блаженства. И Джон застонал, усиливая этим ее ощущения. Когда она вернулась на землю, он поцеловал ее снова, едва касаясь, и приподнялся на коленях. Она увидела, что он с улыбкой подносит пальцы к губам, еще раз смакуя ее вкус. Пламя желания разгоралось в ней снова.
— Ты такая сладкая, — проговорил он и уткнулся лицом ей в шею, в спутанные волосы, упавшие на плечо. Он просто обнимал ее и жадно вдыхал запах волос, словно хотел вдохнуть всю ее в себя. Селия почувствовала, как ее обволакивает желание, и обхватила его за спину. Кожа его была влажной, гладкой.
— Селия, Селия, — шептал он, целуя ее волосы, снова и снова повторяя ее имя. От этого Селии вдруг захотелось плакать и не отпускать его от себя никогда.
Джон поднялся, привлек ее к себе, и она села верхом на его колени лицом к нему, ощутив животом огненно горячий и твердый пенис. Она приподнялась, рукой помогла ему найти правильный путь и медленно опустилась на него, поглотив его своей плотью.
Джон со стоном подался вверх бедрами, заполнив ее до конца, а она крепче обвила его ногами, уронила голову ему на плечо и почувствовала себя и его единым существом. Он вышел из нее и медленно вошел снова, дюйм за дюймом, и Селия в такт ему приподнялась и опустилась. Даже их сердца и легкие работали в такт.
Со стоном он сильнее сжал ей талию, они задвигались быстрее, он врывался в нее глубоко, стремительно.
— Джон! — ахнула она, впиваясь ногтями ему в плечи, двигаясь в одном ритме с ним. Ее груди скользили по его торсу, ноги их переплелись. Она уже не могла ни дышать, ни думать, только двигаться, скользить телом вдоль его тела, а он снова и снова сладостно пронзал ее.
— Джон! — выкрикнула она, чувствуя, что больше не выдержит, если сию секунду не настанет освобождение от этой сладкой муки.
Он откинул голову, вены на шее напряглись, глаза закрылись, и он последний раз вошел в нее:
— Селия…
Она не помнила, чтобы когда-нибудь ее имя произносилось с таким чувством. Они опустились на постель, не разнимая объятий. Он медленно, нежно гладил ее по волосам, успокаивая бешеный стук ее сердца. Она не могла говорить, слова пропали, она, схватившись за него, падала и падала в бесконечность.