Приемный 2
Шрифт:
Сгибает колени и рычит от боли, но тащится на полусогнутых ногах. Желание убивать сильнее, чем боль.
Оттягиваю его на себя. Уклоняюсь. Прямой удар, подсвеченный красной энергией, приходится на корпус станка. Многотонная железная хреновина покачивается и гремит. Дикий бьет с размаху другой рукой и прибивает меня к корпусу. Оказываюсь в ловушке.
Перемещает вес тела с правой ноги на левую и заводит для удара правый кулак. За это время я дважды пробиваю в горло, надеясь перебить дыхание и ещё раз прикладываю ногой по яйцам - без толку. Будто напичканный наркотой,
Ставлю под удар Пленку, на что Дикий делает замах ещё больше. Он намеревается едва ли не пробить меня кулаком насквозь. Спускает кулак, а я скидываю Пленку и ухожу в сторону. Тянет следом за мной кулак и по самый локоть вбивается в станок.
Наваливаюсь на застрявшую руку и прокручиваю рычаг зацепления. Ржавые шестеренки срываются. Прокручивается цепь. Наполовину раздробленная рука Дикого оказывается в механическом плену.
Он орёт и пытается вырвать её. Вместе с шестерёнками ходуном ходит весь станок, а рука Дикого превращается в кровавые ошметки. Отваливаю в сторону, но тот плюет на попытки вырваться и хватает меня за горло левой свободной рукой.
Кисть сжимается, перекрывает кислород. Я пробую вырваться, но силы не равны. Хрустит кадык, оранжевый мир тускнеет. Вскидываю обе руки и принимаюсь по очереди молотить Дикого в морду. Бью в нос, рот, бороду, скулы и лоб. Работаю, точно отбойными молотками, размазывая его и так окровавленное лицо в кашу.
Заканчивается воздух, а вместе с ним - силы. Отдаю в ядро всю оставшуюся энергию и продолжаю бить. Десять, двадцать, тридцать ударов. Досчитав до полсотни, я перестаю воспринимать реальность. Руки больше не принадлежат мне и двигаются сами по себе, будто поршни, пока я медленно умираю из-за нехватки воздуха в сломанной шее.
Ещё десять ударов. Это последние… Я опускаю руки и опускаюсь сам. Сползаю спиной по корпусу станка, понимая, что сейчас умру, но… Как я сполз? Он отпустил меня?
Затуманенным взглядом я вижу болтающееся на станке тело Дикого. Черты его изувеченного лица нельзя различить. Где-то далеко, за биением собственного сердца в перепонках, я слышу редкие выстрелы, а также чувствую внутренний всплеск. Чувство знакомое. Однажды я испытывал такое. Чувство получения новой способности…
Глава 25. Энергетический бунт
В зале совещаний Иксов стояла тишина. Лидеры ячеек встали со своих мест и смотрели в торец стола. В ушах звенело, в воздухе витал запах пороха. Изредка тишину прерывали звуки падающих на пол капель.
– Ну и здоровые же ублюдки!
– Сказал Тритон и швырнул пистолет на стол.
За проломленной стеной в соседний кабинет лежало семь трупов. Двое из них - бывшие охранники Винса. Небольшой кабинет, где варили кофе, нарезали закуски и хранили воду, превратился в развалины. Пол устлали обломки мебели, бетонная крошка, осколки посуды и окон.
Тритон рассчитывал, что восемь Экспертов без проблем справятся с двумя Доками. Но все прошло не так гладко. Охранники Винса грохнули пятерых и были недалеки от того, чтобы расправиться
Сам Винс лежал, развалившись в кресле. Белая рубашка под пиджаком насквозь пропиталась кровью. Во лбу виднелся чёрный отпечаток вошедшей пули. Руки свесились с подлокотников, голова завалилась на бок. На лице застыл взгляд отчаяния и негодования.
Из всех присутствующих переживал только Тритон. Хотя то было не переживание, а скорее - волнение. Он слишком долго к этому шел и слишком много раз рисковал. Теперь всё было позади.
Секретарша Винса слила Тритону письмо от Огинского, которое стало бы для Тритона смертельным приговором. Тритон и без того знал, что медлить больше нельзя. К счастью, всё было готово. Он получил одобрение лидеров ячеек, и дело оставалось за малым: грохнуть старикашку и двух его охранников.
На столе завибрировал телефон. Лидеры ячеек посмотрели сначала на экран, а после - на Тритона. Тот склонился над телефоном Винса и снял трубку, включив громкую связь.
– Мои поздравления, - без приветствия начал уверенный мужской голос, - совет одобрил твой вопрос. Мой помощник занимается сбором рабочей группы. Нам нужны фамилии и имена тех, кто будет участвовать в разработке реформ от вас.
– Мы передумали, - сказал Тритон.
– Что?! Кто это?!
– Меня зовут Тритон, - он поставил ногу на кресло и оттолкнул Винса к стене.
– Я говорю от имени Иксов. Мы передумали. Так что, можешь засунуть свои реформы и рабочие группы в задницу!
… … …
Свидетелей после разборок в ангаре не осталось. Каким-то чудом в передряге выжил Мешок, и кто-то из Мраков настаивал - оставить его в живых, чтобы поживиться деньгами. Но это была лишь мимолетная слабость. Никто не должен был знать, что в разборках Пограничников и Тараса участвовали мы. Бесспорно, любой, кто хоть немного шевелит извилинами, догадается. Хотя без свидетелей и весомых улик, догадки останутся догадками.
Из Мешка можно было вытрясти миллионов десять, не меньше, но мы умерили свои аппетиты. Забрали только бриллианты, которые Погранец привез на встречу. Мешка пустили в расход.
Всю следующую неделю мы готовились к тому, что кто-то из крупных банд заявится к нам в гости. Стоит сказать, что подготовились мы неплохо. Кислый, которого мы все ещё держали в пленниках, нашёл для нас дом на окраине Бетонки, и мы заехали туда всей командой: я, Мраки, Соха и его люди. Кацман помог с продажей камней. На вырученные деньги мы прикупили оружие и кучу всяких железных хреновин, с помощью которых сделали из обычного дома укрепленный форт.
– Звонил Денис Пожаров, -в комнату на втором этаже вошёл Греча.
– Хочет встретиться.
– Мы можем отказать?
– Спросил я.
– Ему - да.
– Значит отказываемся.
Предложения о встречах поступали каждый день. В основном навязывались мелкие банды, жаждущие подняться на нашей неожиданной популярности. Они хотели заиметь общие дела или просто наладить контакт. Меня это не интересовало. Я был озадачен тем, чтобы нас не смяли крупные банды или пропускной рэкет, в который входили Пограничники.