Приемный покой. Маразм крепчает.
Шрифт:
Суббота, 3:30 утра. Травмпункт.
Сквозь обрывки поверхностного сна долетает громкая пьяная речь, отвратительный смех, напоминающий лошадиный ржач, и женские визги… Реальность ли это? Или всё же дурной сон? Громкой трелью разражается допотопный телефон, как бы отвечая – нет, не сон… А голос медсестры в трубке, произнесший "Доктор, шить!", окончательно сбивает остатки сна…
Накинув халат, спускаюсь вниз, а там… Целая компания крепко подвыпивших молодых людей и девушек, орущих так, как будто они до сих пор на тусовке, и ведущих себя настолько развязно, что даже охранник предпочитает не вмешиваться… Среди них всех особо выделяется один субъект – эдакий черт, заводила и душа компании… Одет хорошо, модно, даже с претензией на изысканность… Наворачивает круги по коридору, прикалывается, заигрывает с девками, вызывая неописуемый восторг последних… Меня не замечают до тех пор, пока я не привлекаю внимания к себе возгласом "Кто тут пострадавший?". Пьяные крики стихают, внимание обращается на мою персону… В глазах девушек появляется отвращение, некоторые, даже не стыдясь, кривят губы. Краем глаза замечаю свое отражение в зеркале – халат мятый, лицо тоже, глаза красные, под ними мешки темно-синие… Сутки через сутки – выгляжу как обычно, им не понять… А в это время "заводила", оторвавшись от соблазнения противоположного пола, выдаёт следующее:
– Ну, типа я, а чё? Ты чё, доктор, типа чё ли?
– Нет, – говорю, – слесарь! Люблю, видишь ли, ночью в белом халате погулять!
– Ой, бля, доктор-шутник! Лечи, давай, не видишь – хуёво мне, ёпта!
– Вообще-то, – говорю, – не вижу! Но ты проходи, – распахиваю дверь кабинета, – там всё и покажешь…
Парень, всё так же выделываясь перед девками, заваливается в кабинет, плюхается на стул и демонстрирует сантиметровую ранку в области левой брови. Об косяк, говорит, в клубе задел. Нужно, говорит, обработать, зашить косметическими швами и заклеить стерильной наклейкой. Чтоб красиво было! Как в ресторане заказ делает, даже интонация таже… Что ж, клиент всегда прав! А посему, идём в перевязочную и готовимся к процедуре. Подготовка, естественно, идет под гневные возгласы клиента, требующего "Давайте быстрее и чтоб красиво было, ёпта!"…
Но только я приближаюсь к нему с иглой, ситуация резко меняется. Парень бледнеет, замолкает и смотрит куда-то сквозь меня стекленеющими глазами… Опасливо озираюсь, ожидая увидеть там "призрака травмпункта", но там только стена, шкафы, ничего лишнего. Краем уха слышу шум падающих капель, плавно перерастающий в струю, и снова оборачиваюсь. На его штанах спереди расплывается темное пятно, а в нос ударяет запах испражнений. Инстинктивно делаю шаг назад, а парень в это время опускает голову вниз, смотрит на штаны, странно всхлипывает и… теряет сознание. Падает на кушетку и замирает…
Происшествие вызывает у меня улыбку, которая при взгляде на его отвисшие штаны, переходит в истерическое похрюкивание. Трясущимися от смеха руками быстро обрабатываю и шью рану медленно приходящему в себя клиенту. Во время наложения повязки тот окончательно приходит в себя и смотрит с ужасом на свои штаны, а потом переводит взгляд на меня.
– Что ты, сука, со мной сделал? Да я тебя ща…
– А я ещё не закончил, – спокойно отвечаю ему и, запуская руку в шкаф, беру первый попавшийся инструмент. Им оказываются самые здоровенные кусачки, кажущиеся непосвящённому садовыми ножницами.
Он снова меняется в лице, но находит в себе силы вскочить, выбежать в коридор и, судя по грохоту, упасть на скамейку. Травмпункт немедленно оглашается пронзительным женским визгом. Я, всё с теми же кусачками, выхожу следом за парнем. Он полулежит на скамейке, мелко подрагивая и всхлипывая. Девки, рассредоточившись вокруг него "санитарной зоной", брезгливо зажимают носы пальцами, а его товарищи медленно отступают в сторону выхода.
– Что вы с ним сделали?! – вопит размалеванная деваха на огромных шпильках.
– Обработал рану, зашил, наложил повязку, – невозмутимо отвечаю, поигрывая инструментом.
– А почему он такой и… воняет?
– Побочное действие алкоголя и моего любимого инструмента, – любовно поглаживаю кусачки, – хочешь подержать? – обращаюсь к пострадавшему.
Это становится последней каплей. С криком "Пошёл на хуй!", парень вскакивает и, придерживая сзади штаны, бегом покидает травмпункт, неистово хлопая дверью. Его подруги, после секундного замешательства, цокая каблучками, следуют за ним, бросая на меня взгляды полные ненависти и ужаса. Последний раз хлопает дверь и воцаряется тишина… Кусачки отправляются в шкаф, а я наверх, в надежде хоть немного подремать…
К чему я вспомнил это случай… Уважаемое БЫДЛО, не пытайтесь выделываться, казаться крутыми, угрожать, хамить и так далее… Как только дело доходит до процедуры, теряется весь ваш гонор, превращая вас в подбитую шавку… А нам, коллеги, поменьше таких неадекватов и "огромного инструмента" на каждого такого… Всем добра!
Привозит значится скорая в приемник мужика лет 40 в сопровождении матери, – бабульки лет 70.
У мужика сдвинут зубной состав и рассечена бровь. Крови было, как с резанной свиньи. Шепелевя, он сказал, что это жена его отмутузила за глубокое подозрение в походе "налево". Вроде вполне даже веселый был, не агрессивный. Ну подлатали его, да отпустили до родного дома. И вот бы закончиться банальному рассказу, но нет!
Через час-полтора снова оказывается в поле зрения мама того мужика, но на этот раз с невесткой.
Характер травм был почти один в один, как у ее мужа – выбиты зубы, да рассечение бровей.
Оказывается, ее ненаглядный после нас, хапнув пивка предварительно, чуть ли не выбил дверь от квартиры и отомстил своей ненаглядной.
Вот уж реально, око за око, зуб за зуб.
Диспетчером на скорой уговорили несколько смен поработать. Около 6 утра звонок. Состоялся милый диалог с женщиной в возрасте.
Та спрашивает, не вызывал ли ее внучок скорую, при этом не называет данных его. Говорю, что вызовов к молодым людям ночью не было.